На этот раз по ее спине пробежал холодок. Роуз и не могла представить, насколько это было очевидно! Да, действительно. Ее поведение достаточно жестоко. Но что ей оставалось делать, ведь она хотела обезопасить саму себя.
– Роуз, лишь одна неделя! Просто дай нам возможность лучше узнать друг друга. Нам следовало сделать это гораздо раньше…
Роуз действительно хотела этого.
Она не знала, откуда именно возникло это желание, но явственно почувствовала: ее сердце словно открылось навстречу ему. Она понимала, почему так долго прожила со Стивеном: они никогда не были по-настоящему близки. И это давало ей защиту. Она была спокойна. А теперь… Холодность из их отношений с Ником постепенно уходила. И это не могло не пугать.
– Но твое поведение не похоже на действия мужчины, который хочет лучше узнать меня. – Роуз показала рукой в сторону спальной каюты: – Больше похоже на действия мужчины, который хочет залезть мне в трусики.
– Не стану отрицать, я очень хочу тебя, – его зеленые глаза мерцали, – но не тороплю. Ты знаешь, мне можно доверять.
– Но у нас было правило…
Роуз чувствовала – ее загнали в угол. Она доверяла Николасу настолько, что вышла за него замуж. Но разве между ними могла быть интимная близость? Роуз прежде и думать не могла об этом. Их брак давал ей многое другое – чувство уверенности, принадлежности кому-то. Было достаточно носить его фамилию. По крайней мере, так было вначале. Как она могла доверять ему теперь, когда все, кого она прежде любила, отвергали ее? Получается, и Ник отвергнет ее, лишь пройдет какое-то время.
– В этом правиле больше нет необходимости. Лишь одиночество толкнуло тебя в постель к бывшему.
Ник видел, как Роуз боролась с собой. Победа была лишь в шаге… Ник уже почти чувствовал это. Ему изначально следовало обратиться к ее гипертрофированному чувству справедливости. Это было одним из тех качеств, которые ему нравились.
Той ночью в Калифорнии, когда безумная идея брака возникла в его голове и они принялись составлять контракт, Роуз могла выставить бесчисленное множество требований на его имущество. Но это не ее стиль. И первое требование, на котором она настаивала, заключалось в следующем: никто из них не обладал правами претендовать на имущество друг друга. Когда он спросил ее об этом, она лишь рассмеялась: «Не хочу, чтобы ты отсудил у меня половину моей квартиры. Я много трудилась, чтобы позволить ее себе. Можешь оставить себе свои миллиарды. Я просто хочу, чтобы у меня всегда была эта квартира».
