Сбросив с себя остатки одежды, Джек устроился рядом с ней и легонько провел рукой по все еще плоскому животу:
– Ты великолепна.
Джина тихонько рассмеялась:
– Лесть – ваше самое грозное оружие, господин дипломат.
Скользнув рукой под кружевные трусики, Джек наконец-то добрался до вожделенного тепла, и Джина, слегка приоткрыв губы, сразу же запрокинула голову, и он с готовностью поцеловал эти мягкие губы, буквально молившие о поцелуе. И вдруг понял, что больше всего на свете хочет быть именно здесь, с этой женщиной. Любить ее и быть любимым.
Не в силах больше сдерживаться, Джек слегка грубовато стащил с Джины нижнее белье, развел ей колени и, устроившись между ее бедер, наконец-то погрузился в прекрасное тело одним коротким движением. Не о чем больше не думая, он полностью отдался древнему инстинкту, желая слиться с этой женщиной в единое целое, пометить ее своим запахом и посадить в ней свое семя.
Если, конечно, не вспоминать, что оно и так уже растет в ее животе.
Эта мысль пробилась сквозь застилавший его разум красный туман. Черт! Ну и кто он после этого? Слегка приподнявшись на локтях, Джек пару раз моргнул, чтобы окончательно прийти в себя, и увидел под собой изумленные глаза Джины.
– Что?
– Я не хотел быть таким грубым. Ребенок…
– В полном порядке. А вот я – нет!
С этими словами она зацепилась ногами за его бедра, заставляя снова войти в себя, и напрягла внутренние мышцы.
Ладно. Пусть все будет как ей того хочется. Да и как иначе, если от такого настойчивого требования у него закружилась голова, а внутренний огонь вспыхнул с новой силой. Джек вонзился в нее еще раз. И еще. И еще.
Жаль, что они не могут навсегда остаться в кровати. Ну или хотя бы на весь день. Встреча с родителями ждала их в воскресенье, и Джек решил показать ей свои любимые места в Вашингтоне.
Джина же охотно согласилась погулять, но внесла небольшие дополнения в предполагаемую программу:
– Я хочу посмотреть, где ты живешь. И где работаешь.
Вот и замечательно. Джина привезла с собой довольно обширный гардероб, но Джеку, прежде чем показываться на публике, сперва следовало сменить смокинг на что-нибудь попроще. И, как несложно догадаться, для этого ему все равно следовало сперва зайти домой.
Жил он в классическом трехэтажном кирпичном доме. Черные ставни, массивный дверной молоток из бронзы в виде лошадиной головы, увитые плющом решетки… Когда Джек сказал, что в сарае за домом, ставшем теперь гаражом, когда-то жили рабы, Джина искренне возмутилась, но довольно быстро успокоилась, признав, что Джек не несет ответственности за действия прошлых хозяев.
