XIII
Овцы блеяли, ягнята прыгали и, склоняясь под брюхом маток, сосали им вымя. Бараны преследовали овец, у которых еще не было ягнят, подымались и покрывали, один одну, другой другую, каждый в свою очередь. Козлы, еще более пламенные, бегали за козами, скакали вокруг них сладострастно и ревновали. У каждого козла были свои жены, и он ревниво оберегал их от соперников. Такое зрелище и в стариках воскресило бы вожделение любви, — тем более в Дафнисе и Хлое, юных, томимых желаниями, давно уже искавших любви. Все, что они видели и слышали, воспламеняло их. Они истаивали, искали большего, чем поцелуй и объятья. В особенности Дафнис, который вырос и возмужал во время зимнего отдыха, — целовал ее с пылкостью, обнимал жадно, сделавшись более смелым и предприимчивым.
XIV
Он молил Хлою позволить ему все, чего он хочет, — полежать с ним рядом голою дольше, чем они до сей поры лежали.
— Ведь это — единственное из наставлений Филетаса, — убеждал он ее, — которого мы не исполнили, единственное лекарство от любви!
Когда она его спрашивала, что может быть бо́льшего, чем целоваться, обнимать друг друга и лежать вместе, и что хочет он делать, когда будет лежать голый рядом с нею, Дафнис отвечал:
— То самое, что делают бараны с овцами, и с козами козлы. Ты видишь, как потом они затихают, не бегают от своих любовников, а те уже их не преследуют. Они мирно пасутся, как будто наслаждаясь общею негою. Должно быть, находят они в этом такую сладость, которая побеждает всю горечь любви.
— Но разве ты не видишь, Дафнис, как делают бараны с овцами, козлы с козами?.. А ты хочешь, чтобы мы лежали вместе, и при том еще голыми: посмотри же, насколько их шерсть гуще и толще ткани наших одежд…
Дафнис поверил, лег рядом с нею и долго сжимал ее в объятьях. Но он не умел сделать того, чего так томительно хотел. Тогда юноша сел на землю и заплакал, горюя, что в любви он неискуснее козлов.
XV
По соседству жил земледелец, человек уже не первой молодости, именем Хромис, обрабатывавший наследственную землю. У него жила молоденькая горожанка, бойкая, хорошенькая, более нежная и стройная, чем сельские женщины. Звали ее Ликенион. Каждое утро видела она, как Дафнис проходил мимо ее окон, выгоняя коз на пастбище, каждый вечер тою же дорогой возвращался он с поля. И хотелось ей сделать пастуха своим любовником, обольстив подарками. Однажды Ликенион подстерегла его и, оставшись с ним с глазу на глаз, предложила флейту, медовых сот, охотничью сумку из оленьей кожи. Но сказать ничего не посмела, подозревая, что он любит Хлою, потому что заметила, что Дафнис занят пастушкою, хотя и догадывалась об этой любви только по их взорам, выражению лиц и взаимным улыбкам. В тот самый день, сказав Хромису, что намерена посетить соседку родильницу, с утра она пошла по их следам, спряталась в засаду так, чтобы ее не могли увидеть и подслушала все, что они говорили, подсмотрела, что они делали. Увидела и слезы Дафниса. Сжалившись над бедными детьми и подумав, что боги посылают ей редкий случай сделать вдвойне хорошее дело — помочь им в затруднении и утолить собственные желания, решилась она прибегнуть вот к какой хитрости.
