С первых дней появления махновских отрядов в тылу добровольцев, в борьбу с ними вступил екатеринославский губернатор Щетинин, в непосредственном подчинении которого находилось несколько отрядов, составленных в большинстве случаев из чинов государственной стражи. Вскоре, однако, стало ясным, что борьба с махновцами была не под силу Щетинину. Его отряды проявляли излишнюю мстительность, раздражая население.
В эту операцию пришлось втянуть дивизию ген. Вицентьева, который, как офицер генерального штаба, не соглашался с методами борьбы, проводимыми губернатором Щетининым; к тому же генерал был недоволен тем, что ради какого-то Махно его на неопределенное время оторвали от работы на фронте. Между губернатором и ген. Вицентьевым начались трения. Вицентьев стал избегать массовых облав, проверок, обысков, а это замедлило быстроту действия карательных отрядов и дало возможность махновцам отдохнуть и произвести переформирование.
В распоряжении губернатора находились агенты государственной стражи, которые скрывались в местах операций Махно и имели возможность наблюдать не только ход махновского движения, но и знать активных руководителей крестьянской среды. Вот эти-то агенты, уже не ради личного обогащения, а, испытав на себе и своих близких всю беспощадность махновских расправ, «заработали на совесть», решив раз навсегда покончить с ненавистным Махно.
Благодаря им, у Щетинина имелись тонные данные о подлинной махновщине. Но Щетинин понимал, что удовлетворить крестьян в тогдашних их желаниях, шедших в разрез со всеми государственными интересами, у него не было никакой возможности, остановился на плане уничтожить активные и пришлые махновские элементы и, таким образом, поставив крестьян перед наглядным уроком возмездия за бунт, заставить их, смирясь, подчиниться властям.
Положение осложнялось еще и тем, что в результате операций кавалерии Шкуро, почти в каждом селе накопились сотни махновцев, припрятавших оружие и выжидавших лишь подходящего случая для того, чтобы пустить его в дело. Наступившие вскоре морозы сковали дороги и превратили их вновь в проезжие, а проникавшие всюду махновские разведчики разносили радостные вести, что Махно недалеко и вновь наступает на «кадет». Все это не только не располагало их к примирению и покорности, но повело к ряду разрозненных активных выступлений.
В силу этого почти каждое село приходилось попросту завоевывать, а засевших там махновцев вытеснять в плавни и леса, что роковым образом затягивало дело, создавая неустойчивость положения, и усиливало силы Махно, давая ему возможность не прекращать борьбы со Слащевым.
