Знание-сила, 2001 № 07 (889) | страница 62

Физики были уже по горло сыты подобными предсказаниями о якобы неминуемой радикальной перестройке основ. Конечно, тот, кто понимал причины и существо предыдущих пророчеств, ясно видел отличие нового предсказания. Все предыдущие доводы и контрдоводы касались соединения квантов и теории относительности. Бронштейн привлек к соединению и гравитацию – всемирное тяготение. Большинство его коллег уже на это смотрели скептически. У них был четкий количественный резон: в мире атомных явлений гравитационные силы смехотворно малы по сравнению со всеми иными – соответствующую дробь скорее можно назвать астрономическим числом, чем физическим. А если так, то кому нужно скрещивать кванты и 1равитацию?!

Бронштейн, однако, и не утверждал, что гравитация понадобится в атомной физике. Слово «астрономическое» появилось здесь не зря. Матвей Петрович профессионально работал и в физике микромира, и в физике Вселенной. И он, – видимо, первый – понял, что существуют узловые проблемы, в которых – хочешь не хочешь, – а нужны и кванты, и гравитация. Прежде всего, это – состояние Вселенной в самом начале ее расширения.

А раз природа ставит перед физикой квантово-гравитационную задачу, надо искать путь к ее решению. Бронштейн взял самую передовую квантовую теорию, самую передовую теорию – гравитации и стал работать над их соединением. Но обнаружил, что применять эти две теории совместно можно только с полузакрытыми глазами. А если смотреть правде в глаза, то оказывается, что две основополагающие теории физики не со-е-ди-ни- мы: каждая из теорий, взятая всерьез, делает незаконными исходные понятия другой теории.

Это – скандальный вывод.

Две самые мощные физические теории, с триумфом экспериментально проверенные по отдельности, отказываются сотрудничать друг с другом.

Подобные соображения могли промелькнуть у Бронштейна, когда он твердой рукой формулировал свой вывод: «Устранение связанных с этим логических противоречий требует радикальной перестройки теории … – а может быть, и отказа от обычных представлений о пространстве и времени и замены их какими-то гораздо более глубокими и лишенными наглядности понятиями».

В этом выводе, похоже, кое-что беспокоило его больше, чем практическая важность, – пророческая торжественность. И пафос своего фундаментально-мрачноватого вывода он уравновесил веселой иронией – «А кто этому не верит, с того талер».

Дом у Пяти Углов в Ленинграде, где жили Л. Н. Чуковская (ее портрет справа) и М. П. Бронштейн.