В списке важнейших событий победа 1945 года лидирует для абсолютного большинства опрошенных; различия по возрасту, образованию, жизни в городе или деревне незначительны. Например, среди молодых до 25 лет победу в войне отметили 70 процентов, а среди людей , старше 50 лет – 82 процента?
Значит, опыт, оценки, представления, ценности, социальные нормы одного поколения трансформировались и приобрели символическую значимость для последующих генераций. Между прочим, доля «военных поколений» в населении России (людей старше 60 лет), то есть тех, кто был так или иначе лично затронут тяготами войны, составляет сегодня лишь 16 процентов. Среди них и те, кто был тогда ребенком, и участники боевых действий, и работавшие в тылу. Людей же старше 70 лет, бывших или ставших взрослыми в то время, чье понимание войны должно было стать определяющим для всех других генераций, сегодня насчитывается менее 7 процентов (10,2 миллиона человек; из них мужчин – 2,5 миллиона, или 1,7 процента всего населения РФ).
Итак, речь идет о символе, который выступает для общества в целом важнейшим элементом позитивного образа себя, точкой отсчета, мерилом, задающим определенную оптику оценки прошедшего и отчасти – понимания настоящего и будущего.
Победа 1945 года – не просто центральный смысловой узел советской истории, начавшейся Октябрьской революцией и завершенной распадом СССР, фактически это единственная позитивная опорная точка национального самосознания постсоветского общества. Победа не просто венчает, но как бы очищает и оправдывает войну и одновременно «закрывает» от рационализации, то есть от объяснения, от анализа всю тему войны, а также скрывает двусмысленность самого символа. Ежегодно, когда в воевавших странах Европы отмечают (почти всюду без особой пышности) окончание мировой войны и наступление мирной эпохи, наша страна всенародно празднует военную победу. Этот день не стал и днем поминовения, печальной памяти о погибших, человеческих страданиях и материальных разрушениях. Главное – что мы победили, разгромили противника.
За минувшие полвека различные стороны официальной и полуофициальной (литературной) трактовки войны, ее трагического начала, победы, роли лидеров, размеров военных потерь и т.д. многократно пересматривались, но массовые установки по отношению к войне и победе остаются в основе своей без изменений.
Долгое время все, что связано с войной, подвергалось сильнейшей сакрализации, блокировавшей любые попытки осмыслить прошлое. Любая версия, расходящаяся с версией военно-государственного руководства, принятой обществом, воспринималась (многими и до сих пор) как покушение на святыни, как оскорбление памяти павших, как кощунство по отношению к самым высоким национальным ценностям. Память о войне обросла в массовом сознании плотным кольцом различных табу и психологических запретов. Под прикрытием формулы «никто не забыт, ничто не забыто» постоянно и с разных сторон происходила работа «забывания» – вытеснения и перетолкования нежелательных сторон военного прошлого. В результате вместо того, чтобы морально осмыслить и тем изжить негативный травматический опыт, его просто «зарубцевали».
