Помогая или мешая, – уточнит историк, но признает, что без какой либо интуиции никакого нового шага вообше не сделаешь.
Разные вкусы и религиозные инстинкты, живущие в содружестве-соперничестве ученых, помогают им как сообществу делать следующий шаг. Мироздание слишком велико, чтобы увидеть его полностью с одной точки зрения. Лучше его разглядывать разным наблюдателям с разных точек зрения. Каждая точка зрения сформирована собственным жизненным опытом и врожденными особенностями наблюдателя. А содружество наблюдателей взаимно плодотворно.
Только после того как увиденное первооткрывателем превратится в надежно проверенное научное знание, субъективные интуиции уступят место точному знанию, новому кусочку объективной истины.
Те, кто стоит на границе между освоенным научным знанием и областью непознанного, знакомы одновременно с двумя острыми ощущениями – интеллектуальной уверенностью в освоенной территории и волнующей необходимостью сделать следующий шаг в неизвестном направлении, доверяя своей интуиции, даже если ей не доверяют коллеги.
Когда интуиции двух физиков говорят на разных языках, у них немного шансов договориться, когда речь идет об еще не знаемом. Даже величайшие физики XX века Эйнштейн и Бор, при глубоком уважении друг к другу, не смогли прийти к согласию в их знаменитой дискуссии о будущем вероятностного языка физики.
Это хитрое взаимоотношение знания и интуиции Сахарову было знакомо на собственном опыте. Исходный импульс наиболее успешной его идеи в чистой физике (об асимметрии вещества и антивещества во Вселенной), как он заметил, был «из области интуиции, а не дедукции». И его не очень смутило, когда ближайший научный коллега сморщился по поводу его идеи, не веря в ее перспективы. Признание эта идея получила спустя десять лет, и скептический коллега участвовал в этом признании.
Ничего удивительного, что привыкнув доверять своей интуиции в главном деле жизни – в науке (и проверять свою интуицию всеми доступными способами, проше говоря – проверять интуицию самой жизнью), человек склонен полагаться на свою же интуицию – моральную интуицию – и в гуманитарной сфере.
На этом основан сахаровский рецепт гуманитарного поведения. Выступая в ноябре 1988 года при вручении ему Эйнштейновской премии мира, Сахаров начал с того, что роль науки в жизни общества становится все большей и столь же противоречивой, как сама общественная жизнь. Уроком Эйнштейна он назвал «в этих противоречиях твердо держаться нравственных критериев, может быть, иногда ошибаться, но быть готовым подчинить этим нравственным общечеловеческим критериям свои действия».
