— Это поздно, — покачала головой Джин. — Мне надо уже завтра.
— Завтра?! — с недоумением взглянул на нее Тарани. — Отчего такая срочность?
— Дело в том, господин Тарани, что труба — не единственный и не главный мой заказ, — понизила голос Джин. — Мой приезд к вам связан в первую очередь с заказом вот такого маленького, как на крупных четках, — она изобразила размер пальцами, — свинцового шарика. Он должен быть раскручивающимся и полым внутри. И, конечно же, достаточно плотным — во избежание утечки из него гамма-радиации.
— Радиации?! — широкие брови Тарани подпрыгнули вверх.
— Именно, — кивнула Джин. — Это очень важное задание, господин Тарани. Очень. Я положу в этот шарик волосы умирающего от радиоактивного заражения человека, а вы потом должны будете передать его через своих товарищей в Ирак, на нашу базу. Вы поддерживаете с ними связь? Сможете передать?
— Да, — подтвердил он. — У нас есть договоренность для таких случаев.
— Прекрасно, — снова кивнула Джин. — Так вот этот шарик нужен мне именно завтра. Иначе послезавтра больной может умереть, и тогда вся моя затея окажется бесполезной. Сможете изготовить такой шарик? Ведь это не труба, это почти ювелирная работа…
— Согласен, работа тонкая, но думаю, что я справлюсь, — произнес Тарани твердо. — Не волнуйтесь, ханум, сделаю обязательно. Ради своих. Ради того, чтобы Иран снова стал свободной страной. Ради того, чтобы дочка когда-нибудь вернулась на родину и узнала, какая это красивая и прекрасная страна. И трубу тоже сделаю. Буду работать всю ночь, но к завтрашнему дню ваше задание выполню, обещаю.
— Спасибо, господин Тарани, — улыбнулась Джин. — Я почему-то и не сомневалась в вас. Впрочем, больше мне и рассчитывать-то не на кого. Но имейте в виду, Тарани, что задание это очень секретное и опасное. Формы, в которые будете отливать шарик, сразу уничтожьте. И главное, никому ни слова. Даже своим домочадцам. Вы ведь не хуже меня знаете, что с особой тщательностью здешнее «Министерство информации» отслеживает именно то, что связано с атомной программой Ирана. Малейшая оплошность, и вездесущие «министерские» агенты явятся с допросами и обысками. Поэтому повторяю: будьте, пожалуйста, предельно осторожны.
— Не извольте беспокоиться, ханум, я всё понимаю, — серьезно ответил Тарани. — И насчет слежки, и насчет радиации, и насчет секретности. И особенно — насчет опасности. Знаю: прижмут хвост, и пикнуть не успеешь. А мне ведь хочется снова увидеться с семьей. А если повезет, то и привезти её когда-нибудь сюда.
