— Между теми, кто родился и вырос в Советском Союзе, разницы вообще практически не существует. — Покинув балкон, мать вошла в комнату, включила кофеварку. — И я не говорила, что они все поголовно плохие. А уж русский народ я и вовсе считаю самым лучшим на свете, поскольку он мне родной. Даже живя на другом конце земли, я никогда не забывала об этом. И порой невыносимо страдала от невозможности вернуться на родину. А дурные люди всегда были, есть и будут везде. Просто здесь, на Западе, все давно научились сохранять внешний лоск и прикрывать свои пороки лицемерием, а русские более открыты, и многих эта их открытость пугает.
— Мама, а сейчас ты уехала бы из России?
— Зачем? — Мать неопределенно пожала плечами и снова удалилась на балкон. — Не вижу резона. — Помолчала. — Мой отец так вот и не решился уехать из страны, где родился и которой служили его предки. Потому что и помыслить не мог, что в ней, православной и благословленной Господом, станут убивать людей без суда и следствия. Что усилиями большевиков матушка-Россия превратится из обители Богородицы в пристанище дьявола. Многие до сих пор считают, что в России всё произошло по Достоевскому, по его роману «Бесы». Но даже Достоевский, я думаю, не мог в конце девятнадцатого века предугадать весь масштаб грядущего бедствия. А ведь он, в отличие от моего отца, был гениальным провидцем. Но отец остался в России и… погиб. А мы с Лизой, моей сестрой и твоей тетей, сбежали. И не потому, что искали лучшей жизни, богатства и обеспеченности, нет. Мы бежали лишь для того, чтобы выжить. А в России нас ждали либо лагерь, либо расстрел. Теперь же там можно и жить, и заниматься любимым делом, хотя симптомы коммунистической паранойи будут проявляться, я думаю, еще долго. Тем не менее сейчас я бы оттуда не сбежала. И Лиза, я уверена, тоже. Впрочем, она давно уже вернулась на родину, а я… Я добиваюсь разрешения открыть в родном Петербурге филиал нашей благотворительной клиники. Хочу, чтобы он функционировал на тех же основаниях, что и в Европе с Америкой.
— А Саня Михальчук по-прежнему говорит, что они не позволят, пока ты им откат не отпилишь? — рассмеялась Джин. — Я правильно его выраженьице запомнила?
— Обойдутся, — решительно хлопнула мать ладонью по перилам. — Иначе если в Кракове и Киеве такие филиалы откроют, а в России нет, мировая общественность быстро поймет, что никакой она не гуманитарный центр мира, а обычная коррупционная дыра. Так что я не отступлюсь и рано или поздно всё равно добьюсь своего.
