* * *
— Заносить, госпожа?
Водитель «скорой» и сторож больницы осторожно вытащили из машины носилки с пострадавшей.
— Да, — кивнула Джин, — несите на второй этаж. Идем, Марьям.
Больница тоже была частично разрушена. Сохранилось только левое крыло, в которое в авральном режиме и провели автономное электричество, завезли воду, перенесли все необходимые медикаменты.
— Осторожнее, лестница шаткая, — предупредила добровольных носильщиков Джин, поднимаясь следом.
Сквозь пустые глазницы окон виднелось кладбище, начинавшееся прямо от ограды больницы и тянувшееся к горам. На кладбище повсеместно горели факелы — похороны шли непрерывной чередой. Слышалось монотонное пение муллы, читавшего суры, доносились сдавленные рыдания родственников. Спеленутые мертвецы лежали у кромки рва, который продолжал удлиняться в каменистом грунте видавшим виды экскаватором. От ковша то и дело отлетали зубья, и их тут же, на кладбище, приваривали снова. Тело женщины, прикрытое поверх савана еще и покрывалом, чтобы мужчины не могли смотреть на нее и после смерти, собирались уже опустить в ров, когда зубья отлетели в очередной раз. Тело вернули обратно — вновь подложили к длинной очереди мертвецов. Опустили на землю небрежно, забыв, что голова должна быть повернута в сторону Кеблы. Прервав чтение талкина — свидетельства о вере мусульманина, признанного облегчить ему встречу с ангелами Мункаром и Накиром, — мулла указал на ошибку, и женщину поспешно развернули. Мулла снова затянул заунывное пение…
— О, Аллах, где мой платок? Где мой платок?! — запричитала вдруг слабым голосом Симин.
— Госпожа, она пришла в себя! — Марьям склонилась над пострадавшей.
— Это хорошо, — кивнула Джин, входя в палату.
— Где мой платок? — повторила женщина, повернув к ней серое, испещренное ссадинами лицо с запавшими блеклыми глазами.
— Вы в больнице, Симин, здесь платок необязателен, — мягко сказала Джин.
— Нет, дайте мне платок, я не могу без платка… — Женщина попробовала опереться на руку и привстать, но сил не было, и рука повисла безвольной плетью. Джин подняла её и осторожно положила на постель. — Непокрытая голова — большой грех, — продолжала настаивать на своей просьбе Симин. — Меня люди засмеют…
— Но здесь только мы, врачи.
— Всё равно… Дайте платок…
— Хорошо. Марьям, — повернулась Джин к сестре, — накрой ей голову чистой простыней. Но так, чтобы я смогла осмотреть все повреждения на лице и шее.
— Слушаюсь, госпожа. — Марьям проворно выполнила её указания.
