— Ты лучше подумал бы, чем ты будешь кормить свою семью. «Жизнь прекрасна…»
— Не волнуйся, ма. Во-первых, у нас еще не семь я, а два я, если не окажется три я. А во-вторых, корм для нас не самое главное. Проживем. В конце концов, я могу и работать.
— Работать? — усмехнулась с горечью.
— Конечно. В любом ресторане тапером. Запросто.
— А училище заканчивать ты думаешь, тапер?
— А я его брошу, — неожиданно, будто бы в шутку.
— Что-о?
— Ты не ослышалась. Не хочу учиться, а хочу жениться.
— Ты сказал — бросишь? Училище?
— А что? — все так же шутя беспечно, опасаясь, что она воспримет слишком серьезно и, не дай Бог, затеет новый скандал, но сам же вдруг не удержался, словно кто за язык потянул: — Я уже бросил. Сегодня. Ты, мать, как в воду глядишь.
И все в ней сразу опустилось. Поверила.
— Приехали, — сказала она и выразительно посмотрела на отца — тот по-прежнему посмеивался и отмалчивался. — А не кажется ли тебе, сыночек, что сегодня для нас и без того слишком много впечатлений?
— Все, что могу, мамочка, — в тон ей ответил я и сам испугался: откуда во мне столько желчи?
А она уже задыхалась в новом приступе:
— Да?! — со слезами. — Да?! И ты можешь так говорить своей матери?.. И все из-за этой…
— Ну-ну-ну, маму-уля, — вмешался наконец отец, поднимаясь. — Вовулик сам не знает, что болтает. Пойди-ка приготовь нам кофе.
— Да какой сейчас кофе?! — страдальчески вскинулась мать.
— Пойди, пойди, дай мужикам пообщаться. — Он слегка приобнял ее за плечи, и она, взглянув на него и, очевидно, поняв, что за дело взялся сам-голова, с неожиданной покорностью отправилась на кухню.
Я виновато нахмурился: мерзко, мерзко все вышло — только сейчас до меня дошло, что мерзко.
Не дал им опомниться с дороги и обрушил сразу все свои скороспелые новости.
Вечная страсть к эффектным жестам, вечная глупость.
Тем более, что за моей бравадой скрывалось страшное смятение.
Я ведь не знал еще, что меня ждет, когда мы увидимся с моей суженой, если увидимся вообще когда-нибудь. А судя по тому, как она меня отрезала от себя, надеяться я мог разве что на чудо.
— Ну, мужики, раздевайтесь. Ударим по кофею — и пойдете.
— Некогда, па, — буркнул я, с неожиданным тошнотворным чувством отмечая про себя натяжки в его тоне.
— Так уж и некогда? Но хоть минуту, без кофе, можешь подарить отцу?..
Я колебался, безотчетно опасаясь какого-то коварства с его стороны, но все же решил немного задержаться и понуро поплелся к дивану, сел.
Женька остался в дверях между прихожей и гостиной.
