И Себастьян заговорил. Невесело улыбнувшись, он посмотрел прямо на Джорджию:
– Я не знаю, с чего начать.
Подвинувшись ближе, Джорджия нежно взяла его за руку. Ее сердце при этом вновь ускорило свой ритм.
– Себастьян, не важно, что ты хочешь мне рассказать. Лучше начать с правды, например, так: я гей. Или: у меня рак. А потом можно будет все подробно объяснить.
Себастьян снова рассмеялся:
– Ну, для начала могу сказать тебе точно, что у меня все в порядке с ориентацией и со здоровьем. Насколько я знаю, рака у меня нет. Я просто не знаю, кто я.
– Что?
Джорджия смотрела в его глаза, пытаясь найти там ответы на множество новых вопросов, но там были лишь холод и пустота. Себастьян казался потерянным, и это испугало Джорджию. Она еще сильнее обхватила его руку.
– Себастьян, поговори со мной.
– Меня усыновили.
Джорджия замолчала в нерешительности, но через несколько секунд взяла себя в руки и вновь заговорила:
– Что? Когда ты это узнал?
– Когда мне было семнадцать, почти восемнадцать. Я ничего не подозревал, пока не захотел получить права. Мне необходимо было представить определенные документы, и мои родители внезапно пришли в растерянность. Мое свидетельство о рождении оказалось фальшивкой.
– Как фальшивкой?
Себастьян тяжело выдохнул, его пальцы напряглись.
– Потому что никто фактически ничего обо мне не знал. Меня нашли, – сказал он осторожно, – в кабинке женского туалета в универмаге.
– О, Себастьян! Как это трагично! Неужели неизвестно, кто твоя настоящая мать? Она тебя родила в туалете?
– Нет, я был там вместе с ней и видел ее мертвой, – сказал он глухим голосом. – Ее избили, она была беременна. Уборщица обнаружила ее утром, когда универмаг открылся.
Джорджия прижала руку к губам, ее охватил шок.
– И ты провел там всю ночь?
Себастьян сглотнул, отвернулся, затем снова посмотрел на Джорджию – в его глазах словно отразились картины пережитого ужаса. Себастьян кивнул:
– По-видимому. Мне было около двух лет.
– Джошу сейчас столько же, – прошептала она, а в горле застрял ком.
Себастьян снова кивнул.
– Никто точно не знал ни моего возраста, ни города, в котором я родился. Оценив уровень моего развития, в полиции предположили, что мне около двух лет. А в качестве места рождения указали тот город, в котором я был найден. Но никто так и не смог установить личность моей мамы. Ее внешность не соответствовала ни одному описанию пропавших женщин, никто ее не искал. У нее не было с собой ни паспорта, ни сумочки, ни кошелька. Ничего.
