— Ну а ты что скажешь, Трой? — спрашивает Вестфален.
Трой молчит.
— Он что, стесняется? — с этим вопросом она обращается к Яношу.
— Конечно, он стесняется. Посмотрите на него. Да и кто бы не стеснялся при подобных обстоятельствах?
Трой делает шаг вправо. На его лице появляется выражение безудержного гнева. Он закрывает глаза. Больше всего ему хочется заорать. По нему видно. Но он не может. Он вопит внутри. Толстый Феликс подходит к нему.
— Наплюй, — говорит он.
То же самое как-то сказал ему я. Вдруг это поможет. Трой все еще молчит. Но его лицо немного проясняется. Для начала неплохо. Янош ничего не замечает. Он с удовольствием выслушивает советы и поучения Вестфаленихи. И ухмыляется.
* * *
Через полчаса, когда всё уже позади и мы опять стоим на рыночной площади, у толстого Феликса прорезается голос:
— Можно я задам вам вопрос?
— Валяй! — отвечает Янош.
— Зачем мы всё это делали?
— Потому что Яношу захотелось поиметь мою кружку, — отвечает Флориан, — ты же сам знаешь.
— Твою кружку, — повторяет Феликс, — все это только из-за твоей долбаной кружки? Тогда нам вообще можно было ничего не делать.
— Ничего не делать скучно, — отвечает Янош. — Представь себе — вечно торчать на одном месте! Ну уж нет! Лучше я схожу к Вестфаленихе и послушаю пару лекций. Даже ради какой-то долбаной кружки. Я думаю, что именно это имел в виду Бог.
— Бог наверняка имел в виду не это, — отвечает толстый Феликс, — ты что, правда думаешь, что Бог хотел, чтобы мы пошли к сексотерапевту?
— Ну, он мог бы захотеть. Ведь мы же молоды. А молодые люди должны когда-нибудь узнать, как нужно трахаться.
— Знаешь ли, вопросами траханья Бог не занимается, — возражает Феликс.
— Ах вот как, значит, он занимается только вопросами онанизма? — интересуется другой Феликс.
— Ну да, иначе мои шутки зашли бы слишком далеко.
Он смеется. Смеются все. Даже я смеюсь. Хотя возникшая дискуссия смешной мне совсем не кажется. Видно, что Феликс серьезен и не шутит.
— Ведь на самом деле ты не веришь в бородатого мужика на небесах, так? — спрашивает Янош.
— Почему? — возражает толстый Феликс. — Я в него верю. И наверняка он намного добрее, чем ты. Он никого не считает дураками, он не ты. Для него все равны. А вот ты веселишься за чужой счет. Посмотри на нас с Троем.
— Я веселюсь за чужой счет, — повторяет Янош. На него нападают первый раз. Он вздыхает. — И почему только люди не замечают, когда я серьезен, а когда шучу!
— Следует быть внимательнее, — говорит Феликс, — правда, Трой?
