"На что я надеялась? — с горечью подумала Карина. — Я же совершенно не умею вести себя, как герой. А только герои могут правильно выходить из сложных ситуаций и побеждать врагов. Что же могу я? Кричать, висеть на шее и доставлять неудобства…. Я не умею драться, охотиться или скрываться от опасности. Я только мешаюсь под ногами. А ведь это даже не приключение как таковое, так просто неудачная поездка. Что же случилось бы при настоящих приключениях? Если бы были настоящие враги и настоящие друзья…. Может и хорошо, что это не настоящее приключение. Во всяком случае, я его не слишком сильно испорчу".
— Госпожа Корсач, — окрик Кирха оторвал Каринку от неприятных размышлений и порядком напугал, заставив резко дёрнуться всем телом, — мы уже уходим.
Только теперь девочка заметила, что Люпин и Лоран уже вернулись и цепляют на спину огромные сумки с поклажей. А Владомир разминает затёкшее тело, готовя травмированную ногу к длительному переходу. Каринка подхватила свою сумку и уже собралась встать в строй поближе к подгорному человеку для собственного спокойствия, как почувствовала пристальный взгляд в спину. Взгляд не был злым и голодным, как у хищника, или яростным и безжалостным, как у охотника, он был умирающим и страдающим. Девочка осторожно повернулась на пятках. Обладатель тяжёлого взгляда ютился в клетке, покрытой тяжёлыми покрывалами. Он молчал, он уже не сопротивлялся, но слабо держался за какую-то нить неизгладимой из памяти надежды, что всё будет хорошо, добрые хозяева скоро вернутся и весь этот кошмар закончится. Такой взгляд был у дворового щенка, попавшего в кладовке в крысоловку. Только в тот раз кухарка оттащила сердобольную хозяйскую дочку, а в этот…
Карина развернулась и бесстрашно (покрывало, впрочем, она отдёрнуть не спешила) бросилась открывать излишне тугую задвижку клетки. Изнутри раздалось глухое урчание, а на руку потекла вязкая слюна, только это не убавило ей решительности. Вообще-то это просто не успело поубавить, потому что в ту же секунду три пары мужских рук уже оттягивали девочку от клетки. Люпин при этом ещё успевал браниться, а Лоран отвесить несильную, но очень обидную затрещину. Кирх руки или язык не распускал, зато сильно пнул клетку, отчего она перевернулась.
— Что ты делаешь, изверг? — от пронзительного вскрика, несчастного пленника, сердце юной Корсач сжалось и девочка, вывернувшись, с чувством пнула жестокого гроллина под коленку.
— А что ты мне предлагаешь? — неожиданно зашипел в ответ беловолосый, лишившись прежней выдержки толи из-за боли, толи из-за оскорбления, и пнул клетку второй раз.
