Он вспомнил наставительный голос кузена: "Только ради всего святого, Стивен, не вмешивайся в свары между колонистами и Британией. Не хотят они наш чай — не надо, я его продам на континент, в мгновение ока. Не сиди в Бостоне дольше положенного, компания из-за этого теряет прибыль".
Стивен поднялся. Натянув бриджи с рубашкой, плеснув в лицо холодной водой, он провел рукой по каштановым, коротко стриженым волосам. Кончики выгорели на солнце до темного золота, лазоревые глаза смотрели весело и прямо. Он улыбнулся, глядя на себя в маленькое, тусклое зеркало, что висело в умывальной: "Триста сорок два тюка чая. За день опустошим трюмы, возьмем меха с табаком, — и домой. Соскучился я по Лондону. Да и Констанца — должна была уже из Амстердама вернуться".
Он накинул холщовую матросскую куртку. Замотав вокруг шеи шарф, поежившись, — за дверью каюты было зябко, — стуча сапогами, капитан поднялся на палубу.
— Все тихо, капитан, — услышал он голос первого помощника. Стивен посмотрел на морозный туман, в котором тонула набережная, — золотой кузнечик на башне Фанейл-холла чуть блестел в лучах рассвета.
— Не шумят они больше? — усмехнулся Стивен, чиркая кресалом, выпуская клуб ароматного дыма. "Я смотрю, — он прищурился, — охрана, которую установил мистер Адамс, все еще здесь". По набережной расхаживало двое мужчин с угрюмыми лицами.
— Каждые три часа сменяются, — зевнул помощник. "Боятся, что мы начнем тайно чай разгружать. А вы, — он окинул взглядом Стивена, — разве к губернатору не собираетесь?"
— Черт! — капитан хлопнул себя по лбу, — совсем забыл. Спасибо, что напомнили, мистер Уитмор. Только, наверное, переодеться надо, — вздохнул Стивен.
— И шпагу возьмите! — крикнул ему вслед помощник.
Он открыл дверь встроенного в стену гардероба и, склонив голову, посмотрел на золоченых наяд и кентавров, что украшали эфес клинка.
— Шпага Ворона, — шепнул капитан Кроу. "Папа ее в свое последнее плавание не взял, как будто предчувствовал что-то. Тут он и погиб, неподалеку, пятнадцать лет назад, у этих берегов. Я еще просил тогда, чтобы он разрешил мне юнгой с ним пойти, а он погладил меня по голове, и улыбнулся: "Это мой последний рейс, сыночек, вернусь из Бостона, и…". Он тогда не закончил, а теперь, — Стивен надел сюртук и пристегнул шпагу, — я уже никогда и не узнаю, что он хотел сказать. Восемь лет мне было, — мужчина вздохнул. Перекрестившись, надев плащ, он поднялся на палубу.
— Шлюпка ваша готова, — чуть поклонился Уитмор. Стивен спустился по трапу — ветер усилился, в лицо бил мокрый снег, и велел матросам: "Вы меня в таверне подождите, незачем на морозе торчать".
