Уже засыпая, Морис очнулся от какого-то звука. Он по сей день жил, как на войне, всегда и везде чутко прислушиваясь к любым шумам.
Открыв глаза, он приподнялся на локте и… остолбенел: в дверях стояла та самая девушка, Моана!
Вскормленная плодами земли и обласканная солнцем, она обладала тем совершенством, какое только способно пожелать мужское воображение. У парижанок не встретишь такой свежей кожи и ясных глаз! Овал лица полинезийки был безукоризненным, а зубы поражали своей белизной. Казавшаяся живой завеса волос прикрывала ее прелестную грудь, а из-под подола юбки виднелись стройные ножки.
Что ей нужно?! У Мориса часто забилось сердце и пересохло во рту Сможет ли она его понять? Он еще недостаточно хорошо знал местный язык.
Молодой человек боялся ее спугнуть, хотя было очевидно, что она пришла к нему с какой-то определенной целью.
— Входи, — сказал он, и Моана переступила порог.
В ней не чувствовалось никакого страха, и вместе с тем она выглядела настороженной.
— Где Атеа?
Морис вздрогнул. Сдался им всем этот Атеа! Он ощутил разочарование и досаду.
— Не знаю.
— Не знаешь? Ты приказал схватить его! Ты можешь его убить?
— Не могу. Я его отпустил.
Сделав шаг вперед, она тряхнула головой.
— Почему ты это сделал?
— Меня попросила та француженка, Эмили. К тому же Атеа не совершил никакого преступления. Мне не за что его задерживать, а тем более убивать.
— Он отверг меня.
— Знаю. Я тебе сочувствую. Однако мне кажется, что такая девушка, как ты, без труда найдет себе другого мужчину.
— После того, как меня бросил Атеа, на мне никто не женится.
— Думаю, ты ошибаешься, — мягко произнес Морис, а после спросил: — Ты собираешься вернуться на свой остров?
— Нет. Я остаюсь на Нуку-Хива.
Морис затаил дыхание. В темных глазах Моаны зияла бездна. Девушка стояла в двух шагах от него и вместе с тем казалась недосягаемой. Внезапно он понял, что желает ее сильнее всех женщин на свете.
— Тебе есть где остановиться?
— Я не думала об этом.
Она не уходила и словно чего-то ждала.
«Страсть — это их жизнь», — так говорили про туземок. Для них не существует завтра, они живут сегодняшним днем. Однако в Моане угадывалась страсть иного рода, разрушительная, похожая на невидимую стрелу, направленную в будущее.
Впрочем сейчас Морису было все равно. Он до боли желал ощутить вкус и запах ее плоти, хотел раствориться в ней, пить ее, словно вино. Через слияние с этой девушкой он мечтал познать простоту, чистоту и цельность жизни.
