С Ягудиным у нас разница всего три года, но в подростковом возрасте это пропасть.
К тому же мы с Алексеем были разного телосложения и комплекции. Я — тонкий, худенький. Он — приземистый и мощный, физически сильнее. Это играло большую роль.
У Алексея Николаевича, как и у любого тренера, были свои приоритеты. В первую очередь он занимался самыми перспективными ребятами, постоянно уезжал на соревнования с Урмановым и Татауровым. Следующая порция внимания — поменьше — доставалась Ягудину.
А мне Мишин обычно говорил:
— Смотри, как делают старшие, и тоже старайся.
На меня в то время не делалось ставки. Выплыву — значит, выплыву. Нет — значит, нет. Никаких привилегий, минимум внимания. Это сейчас я понимаю, почему так было. Мне всего одиннадцать лет. Я — темная лошадка, совершенно непонятно, что из меня вырастет. Может, через полгода вообще уйду из фигурного катания. Зачем тратить на такого и силы, и время? Но тогда мне было обидно.
С самыми старшими все понятно. Но Ягудин… Ему доставались лучшая программа, лучшая музыка, ему всегда уделялось больше времени. А я собирал какие-то остатки.
Мишин часто уезжал со старшими на соревнования и брал с собой Ягудина. Перед отъездом давал мне задание:
— Я уезжаю. Чтобы к моему возвращению прыжок выучил.
Это сейчас в «Юбилейном», если Мишин уезжает, с детьми его группы остаются другие тренеры, которые могут объяснить, помочь. А тогда никого не было. Я занимался один, неприкаянный и никому не нужный.
Тренировки я никогда не пропускал независимо от того, был Мишин в городе или уезжал на соревнования. Прыгал до исступления. Если прыжок не получался, я бесконечно начинал все сначала.
На каток приходил мой хореограф Евгений Дмитриевич Сережников. Видя, как я мучаюсь, он пытался помочь, что-то подсказать. И хотя хореограф из театра никакого отношения к технике фигурного катания не имеет, для меня это было важно, я чувствовал его поддержку. Иногда что-то подсказывала мама.
И прыжок получался!
Я с нетерпением ждал возвращения Алексея Николаевича, чтобы продемонстрировать свои успехи.
Он приезжал:
— Ну что там у тебя, давай, показывай!
И иногда хвалил.
Я все время пытался всем доказать, что я лучший. И иногда мне казалось, что меня недооценивают.
Самые лучшие программы по-прежнему отдавались Ягудину. Это естественно, ведь, как я говорил, он на целых три года старше, начал раньше меня выступать на чемпионатах Европы и мира. У него уже были титулы, которых у меня еще не было и в помине.
