– Эй! – Я потормошила его за рукав камзола, заглядывая в глаза. – Ты чего?
– А? – Он очнулся и с улыбкой добавил: – Ничего, малышка, все хорошо. Это так… – Он поднялся с кресла, осторожно привлек меня к себе и легонько обнял.
Первый раз меня называли "малышкой". Всегда казалось, что словцо отдает пошлостью, но сегодня оно так не звучало. Я обняла его за талию и прижалась щекой к широкой груди. Ой, как хорошо-то. Под моей щекой ускоряло свое биение сердце. Даже через одежду я чувствовала приятную щекотку.
"Интересно, а он тоже чувствует ее?" – Ветер фыркнул мне в макушку.
Снова стало уютно рядом с ним. Дыхание его участилось и сильные руки крепче прижали меня к твердой груди, а подбородок лег мне на макушку. Мне так приятно было гладить его руки – крепкие, мускулистые. М-м-м… Столько великолепия рядом со мной никогда не стояло. По телу разливалось непонятное тепло.
"А вдруг он подумает, что я какая-нибудь вертлявая финтифлюшка из-за того, что разрешила ему меня обнимать на втором свидании?" – Ветер отодвинул меня от себя и, сдвинув брови, спросил:
– Что такое "вертлявая финтифлюшка"?
– А говорил, что в голову больше не полезешь! – Я надула губки. – А "вертлявая финтифлюшка" – это легкомысленная девица.
Пояснение он понял, стал серьезней и, чеканя каждое слово, сердито сказал:
– Никогда. Слышишь? Не думай о себе, как о финтифлюшке! Ты не такая! – Он с жаром принялся мне меня же защищать! – Даже, если мы позволим себе… вольности, то это будет наше обоюдное решение. И никого оно не касается! – Он снова привлек мою тушку к себе.
Не знаю, сколько мы так стояли, но не было желания отпускать друг друга. Потом я подняла немного растерянные глаза к нему и встретилась взглядом с теплой сталью. Он медленно наклонялся ко мне. Ниже… Ниже… Дыхание мое сбилось и вот уже его губы рядом с моими… От нахлынувшего, непонятного пока мне состояния, я сама потянулась к нему и почувствовала нежный поцелуй. Словно бабочка коснулась моих губ. Я ответила…
Золтан чуть отстранился от меня с нежной улыбкой, как бы спрашивая разрешения. Я боялась пошевелиться, а ветер все еще стоял, склонившись над лицом в ожидании. В следующий момент он жадно припал к моим губам. В голове все завертелось, тело перестало слушаться, ноги начали предательски подкашиваться. Одним движением, не отпуская губ, меня подняли на руки. Я обвила его шею своими тонкими руками и пальцы сами переплелись с золотом волос.
