Ермоха послушал, как по селу разноголосо горланят петухи, и, разыскав в сарае лопату, отправился на гумно расчищать ток.
На восходе солнца хозяйка пошла доить корову и, проходя мимо телег, удивилась, не увидев там Ермоху. Постояла она возле телег и, начиная догадываться, мимо коровьей стайки прошла на гумно. А Ермоха в грязной ситцевой рубахе — ергач висел на колу — так увлекся работой, старательно подрезая лопатой заветошевшую травку, что и не заметил, как к пряслу подошла хозяйка.
— С добрым утром, — приветствовала она самозванного работника.
Вздрогнув от неожиданности, Ермоха выпрямился, ответил, оглянувшись:
— С веселым днем.
— Вы что же, дядя Ермоха, помочь мне надумали?
— Да вот надумал, — развел руками Ермоха и продолжал: — Гумно-то расчищу да телегу примусь налаживать, чтобы утром с мальцом твоим по снопы поехать.
— Ой, да что вы, дядя Ермоха! — всплеснула руками обрадованная женщина. — Неужто правда это?
— А чего же, я ишо вечерось надумал остаться у вас на недельку, помочь в хозяйстве.
— Как бы это было хорошо-то, дядя Ермоха! — И, грустно улыбнувшись, покачала головой, — Только ведь заплатить-то будет нечем зa труды ваши, живем-то сами видите как.
— Христос с тобой, Михайловна, не надо мне с тебя никакой платы. Мне, моя голубушка, хоть и не ахти какая, а все же идет плата от хозяина, двадцатый год у него в работниках состою. Торопиться мне ехать к нему нечего, там и без меня дело не станет, теперь у него и хлеб весь в кладях, и гречуха обмолочена. Вот и пусть он думает, что я где-то в обозе нахожусь, а я тут у тебя пороблю спокойнечко.
Обрадованная хозяйка, не зная, как и благодарить Ермоху, побежала доить скорее корову да рассказывать свекрови про дарового работника, который словно с неба свалился к ним в лице старика Ермохи.
В этот день Ермоха, покончив с расчисткой тока, приспособил для возки снопов хозяйскую и свои три телеги, приладил к ним пяльцы, передовки, приготовил бастрики, веревки, и на следующее утро, еще не светало, а он уже выезжал на четырех телегах за снопами. Дороги на пашни он не знал, а потому рядом с ним на передней телеге ехал хозяйский сын Мишка. Разбуженный так рано, мальчуган, кутаясь в отцовский полушубок поверх ватника, боролся с одолевающей его дремой, засыпал, и Ермохе то и дело приходилось его будить:
— Мишатка, ну! Вот опять отворот чернеет, куда тут?
Мальчик, очнувшись, таращит глаза в темноту, зевая, показывает рукой: прямо.
— И долго так ехать?
