— Вот и я так же думаю. Да, по правде-то сказать, я и не верил всякой брехне, даже поспорил с одним тут. Значит, моя правда?
— Правильно.
Все палатки обошел Журавлев, повидал раненых, со многими поговорил. В штаб прибыл в первом часу ночи. Штабные работники, писаря спали в палатках, у небольшого костра сидел часовой с винтовкой меж колен и адъютант Фадеев. Заслышав конский топот, оба поднялись, пошли навстречу конникам.
— Наши это, Павел Николаевич, наверно, — сказал Фадеев, давно поджидавший командующего.
— Не спишь, Иван Ефимович? — осаживая коня, спросил Журавлев.
— Тебя жду. Давай коня-то да иди отдыхай. Во-он палатка меж двух берез, тебе приготовили. Там я и стол соорудил из досок, фонарь на нем, чашка с медом, чаю принесу горячего.
— Спасибо. Насчет совещания распорядился?
— Оповестил всех, на три часа назначил.
— Как это на три? — построжал голосом Журавлев, — Я же приказал на два. Забыл?
— Не забыл, но водь им не успеть к двум-то. Да и какая же беда — разница на один час, еще и лучше, лишний час поспишь, отдохнешь лучше.
— Хитришь, Иван. Сам знаешь, не люблю, когда приказы мои исполняются неточно.
— Слушаюсь, Павел Николаич, больше такое не повторится.
— То-то.
Расседлав Перелета, Фадеев привязал его к березе, приказал ординарцу:
— Пусть постоят немного, а как охолонут, напои их и овса им по снопу.
Когда Фадеев с котелком чая зашел в палатку, Журавлев уже спал. К еде он так и не притронулся, а, постелив возле стола шинель и укрывшись полушубком, улегся головой на чье-то седло, карманные часы положил на стол.
«Давно бы так», — подумал Фадеев, присаживаясь к столу, чтобы и самому попить чаю с медом. Но не успел он выпить и одной кружки, как вновь услышал конский топот, окрик часового:
— Стой! Пропуск!
Выйдя из палатки, Фадеев увидел, что вновь прибывший уже спешился и что-то говорит часовому, энергично взмахивая правой рукой, — левая у него забинтована, подвязана к шее. Подойдя ближе, Фадеев узнал в прибывшем командира 2-го кавполка Федорова. Поздоровавшись, спросил:
— Из госпиталя, что ли?
— Какой тебе госпиталь. Журавлева мне надо по срочному делу.
— Спит он.
— Буди, дело такое, што видеть мне его надо немедленно.
— Ну и говори, все передам ему в точности, а будить ого нельзя ни в коем разе. Сам понимать должен, он во вчерашнюю ночь глаз с глазом не сомкнул. Да и прошедшие ночи не до сна ему было, а ведь он тоже человек. Выкладывай, что у тебя там стряслось?
А Федорову не терпелось самому переговорить с командующим, ради этого он и примчался в ночь, оставив за себя в полку помощника, латыша Буравеля. Досадуя на упрямого адъютанта, Федоров принялся упрашивать его, то смиренно прижимая к груди правую руку, то энергично взмахивая ею, и, уже не в силах сдержать злости, с руганью приступил к неумолимому стражу:
