— Энтих-то зачем напринимали в батарею, што им, казаков наших не стало?!
— Ишь, хари-то какие разбойные, так кирпича и просят.
— Зверюги, как поскажут про них, грабители.
— Жалко, полк-то не остановился у нас. В Горбуновой, говорят, заночует.
— И наших казаков в этом полку пятеро служит.
— Двоих я видел: Сеньку Фанова да Яшку Михалева. Даже поговорил с ними, отпросились они на день своих попроведовать.
— То-то я видел, к атаману один заехал на вороном коне, должно быть, зять его.
— Он самый, Мишка Ушаков, обрадует Маринку.
Шумно было в этот день и весело в просторном доме поселкового атамана. Сегодня у него радость — хоть на один денек да заехал зять Мишка. По этому случаю и устроил Филат гулянку. На столах у него и вареного, и жареного полным-полно, есть чего и выпить, и закусить. Гости как на подбор самые зажиточные, степенные бородачи, почти все они в старомодных мундирах и сюртуках, шаровары с напуском, на груди медали, кресты, цепочки от часов. На бабах сатиновые кофты, юбки в пять полос, кашемировые платки, на ногах полусапожки с резинками.
Среди гостей выделяется могутной фигурой пегобородый, бровастый Поликарп Дятлов. На широченной груди его блестит георгиевский крест и две медали — память о русско-японской войне.
Гости уже порядком охмелели, развязали языки, затараторили бабы, и только зычный бас Поликарпа перекрыл весь этот гомон.
— Кум Филат, — басил он, раззявя зубастую пасть — с гостем тебя!
— С госте-ем! — подхватили сразу несколько голосов, чокаясь стаканами.
— Здоровья ему дай бог!
— Домой возвернуться подобру-поздорову!
— Да варнаков-то этих, красюков, изничтожить скореича!
— Спасибо, гостюшки дорогие, — раскланивался Филат.
Проходя вдоль столов, он усердно подливал в опорожненные рюмки и стаканы.
— Михайло Матвеич, служивый, — тормошил Мишку сидевший слева от него бородач с желтыми петлицами на отворотах сюртука, с двумя рядами светлых орленых пуговиц, — скоро войну-то прикончите?
— Скоро, — мотал в ответ чубатой головой Мишка.
В новеньком японском мундире с погонами защитного цвета, сидел он в переднем углу и глаз не сводил с открытой двери на кухню, где хлопотали около печки две стряпухи и с ними его Маринка. Михаилу эта гулянка как кость в горле. Ему бы этот день с Маринкой побыть наедине, а тестю захотелось гульнуть, и Мишка не смог настоять на своем. Утешало его лишь то, что пиршество в их доме продлится недолго: кто-то из гулеванов пригласит всю компанию к себе, и пойдут они из дома в дом, пока не обгостят всех участников гулянки. Так оно и получилось; первым заявил об этом Поликарп Дятлов.
