— С чего вы решили, что я могу помочь вам? — поинтересовался Брэкетт.
— У нее ваша карточка. Единственное, что мы нашли.
— «Брэкетт и Кембл»?
— Не знаю. Велено привезти вас, и все.
Наружная дверь не вела в морг, вероятно, чтобы не оскорблять чувств случайного прохожего. За дверью ничего угнетающего: пустые крашеные стены. Вошедший оказывался в комнате, похожей на зал ожидания. Ярко освещенная, безликая; две двери, длинный стол, а за столом дежурный сержант. Сегодня дежурил сержант Хендерсон, тип полицейского из дешевых детективных фильмов: грубоватый, но честный и мужественный. Как доказывали многолетние наблюдения Брэкетта, все американские полицейские воплощали тот же типаж.
Хендерсон быстро оглядел Брэкетта, точно прикидывая, не закатит ли он, чего доброго, истерику, увидев труп, и не грохнется ли в обморок. Решил, вряд ли, и повел его к двери.
— Извините, Брэкетт, что пришлось тащить вас сюда.
— Ничего страшного, не так уж далеко.
— Бывали тут прежде?
— Да, но тут все изменилось.
— Модернизация! Как вам? Нравится?
— Откровенно говоря, по-моему, перемены в таком месте не имеют особого значения.
— Для «жмуриков», может, и нет. Но для служащих имеют. Понимаете, о чем я?
Брэкетт равнодушно кивнул, и они остановились перед стеклянной перегородкой. Направо — длинные столы, раковины, груды тряпок, резиновые фартуки, аккуратно разложенные хирургические инструменты.
— Вы из Англии? — полюбопытствовал Хендерсон.
— Родился там.
Служитель спустил к ним носилки, на которых лежало прикрытое простыней тело.
— Помню, возил в Англию жену. Прокатились в Брайтон на недельку. Были в Брайтоне?
— Нет.
— Там еще Китайский Дворец. Слыхали?
— Он называется Павильон, — ответил Брэкетт, следя за тем, как носилки остановились у дальнего конца стеклянной перегородки. Его вдруг пронзило острое желание посмотреть на тело. Не потому, что он боялся увидеть любимое лицо (любимых у него уже не осталось), просто из любопытства. У погибшей была его карточка. Самое естественное предположение — клиентка. Только вот уже лет пять у него нет клиентов.
— А, так вот как он называется. Павильон… — болтал Хендерсон.
— Взглянуть можно?
— Что? А, конечно.
Хендерсон кивнул служителю, и простыню сдвинули. Брэкетт внимательно вгляделся: веснушки на носу, нежное очертание рта. Его потянуло откинуть прядь волос, упавших на глаза. Как ни странно, порезы на щеках и на лбу и сломанный нос его не ужаснули. Горше не стало. Молодое красивое лицо — и мертвое. Уже от этого мучительно больно. Девушка мертва, и никто даже не знает, как ее зовут.
