Отставляю бокал с дарами Бахуса, который протянула Мартина, и спрашиваю:
— Как там твой мистик… Твой настройщик?
Отвечает Бруна, хихикая:
— Позвал еще раз, сказать, что у него проблемы с потенцией.
— О, настоящее чудо.
— Вы ничего не понимаете, он выше секса, он выше этого…
— Как и я, — перебивает подругу Бруна, прожевав кусочек весенней зразы. — Но не специально, помимо воли.
— Нет, он вовсе не озабочен, в отличие от тебя! — настаивает Мартина.
— Где же Казановы, похотливые самцы, пляжные плейбои и нимфоманы из спортивных баров? — продолжает Бруна адвокатским тоном. — Те, что кончают после тебя, что щупают тебя в автобусе…
— Ой, — вздыхает Мартина, — воздержание гораздо более поэтично.
— Щаз! — поворачивается к ней Бруна. — Ты предпочитаешь воображать, что если б это был кто-то другой… Знаете, что я думаю? В один прекрасный день мужчинам останется в тревоге дожидаться чужой инициативы.
— Павийцы, — говорю я, — утверждали, что извергающий семя раньше времени не заслуживает жизни.
Бруна рубит сплеча:
— Отлично сказано.
Ужин закончился, мы обнялись втроем на диване, водрузив пепельницу посередине, а кофейник на огонь.
— Собираюсь написать новый роман, — объявляю я подругам. — Только на этот раз постараюсь избежать откровений о себе.
— Это точно будет роман? — подтрунивает Бруна.
Я не реагирую на подначку:
— Не знаю, что-нибудь социальное…
— Габри, я дам тебе идею, все девочки там должны быть как те, которых я вижу в суде…
— Заурядные истории сутенеров… — не одобряет Мартина.
— Марти, Бог знает, что ты делаешь в психологии, если не понимаешь…
— Я лечу женщину, которой изменял муж, которого… — она в нерешительности умолкает.
— Которого что?
— В конце концов она дождалась, когда муж уснет и потом…
— И потом?
— Полила простыни бензином и чиркнула спичкой.
Я теряю дар речи. Но Бруна интересуется:
— Он умер?
— Нет, только ожоги второй и третьей степени на грудной клетке и ноге.
— Черт побери… Как думаешь, можно взять у нее интервью?
— Габри, нет! Чтобы тебе потом пришла в голову такая же ненормальная идея?
— Нет, Марти, нет, — успокаиваю я ее.
И думаю, что никогда бы не сделала такой вещи с Саверио, не смогла бы оставить его, полусожженного. Лучше уж выстрелить в грудь или спихнуть со скалы.
