Константин Иваныч. Философ. Получил в университете медаль, будет оставлен.
Лялин. Так. То-то он против водки. (Остановившись, как бы в задумчивости.) Все же он наших слабостей не знает; нет, не знает.
Константин Иваныч. Мало русских спивается? Писателей.
Лялин. Это так… да это не важно.
Константин Иваныч. Слушай, Лялин, я сегодня плохо себя чувствую, так вот ты бы меня занял… Расскажи что-нибудь. (Кладет голову на стол, подпирая руками.) Расскажи про писателей, как ты работаешь, что тебе хорошо, что плохо. Про Ахиллесову пяточку расскажи, и так далее.
Лялин. А тебе отчего плохо?
Константин Иваныч. Это другое дело. Не хочется говорить.
Лялин. Хорошо-с. Будем увеселять тебя. Жаль, что я не Отелло, венецианский мавр, и мало могу рассказать интересного. Константин Иваныч. Ничего, рассказывай. Лялин. Что же рассказывать? Многое тебе известно. Да и что такое моя жизнь? Шоссе! Знаешь ли ты, что со мной ничего не случалось! Ни-че-ro! Другие борются, кипятятся, страдают, – вообще устраивают кавардак. Влюбляются, делают глупости. Ты можешь прочесть об этом в такой-то и такой моей книге. А я… я собственно ничего не делал. Что же рассказывать. Я писал. По-видимому – порядочный писатель. Этого не отрицаю, иначе бросил бы. Но что такое я сам… вообще? (Улыбается.) Нуль. Скучнейший тип. И расписывать мне нечего.
Константин Иваныч(горько). Лялька, Лялька, скушал ты себя! Расскажи про литературу.
Лялин. Можно. Кажется, тут получше. (Подходит к стеклу террасы и чертит пальцем.) Вот что я скажу: писателю плохо не от ресторана – так думает Диалектов. А от другого… от самого себя.
Константин Иваныч. Это как?
Лялин. Верно. Особенно сейчас, в наше время.
Константин Иваныч. Не понимаю.
Лялин. Пишут все себя. Раз написал, два, три… как будто и довольно. Оказывается – нет. Взялся за новую вещь, – опять твое ухо выглядывает. Слова твои, наклоны речи твои. Вот тебе и раз! Бездарность страдает, что Господь не дал ей лица, а тебя от собственной физиономии мутит.
Константин Иваныч. Люди вы отвлеченные, у вас и отвлеченные страданья.
Лялин(прохаживается). Наговорил бы еще, да ты злишься, я вижу. Тебя раздражает, что мы на стену лезем не из-за любви.
Константин Иваныч. Из-за пустого. Раздражает!
Лялин. Что делать. Каждый свою задачу решает. Кому жизнь – жизнь. Устраивай ее. Если писанье, – старайся хоть писать сносно.
Константин Иваныч. Теперь хорошо сказал. «Если жизнь, то устраивай ее». Темнейшая вещь! Поди, устрой с достоинством, реши противоречия. – Задача!
