. Это я. Константин дома.
Даля. Простите, я помешала.
Марья Гавриловна. Нет, ничего. Присаживайтесь. (Даля вздыхает и садится.) Нынче вы, кажется, катались с Царевной. Хорошо было? Не холодно?
Даля. Нет, прекрасно.
Марья Гавриловна. Отчего же сейчас вы так бледны? Или волнуетесь? (Слегка насмешливо.) Не нашли чего-нибудь?
Даля. Нет… Стало сыро… над озером туман…
Марья Гавриловна. Туман! (Вдруг странно смеясь.) А я знаю, отчего вы бледны.
Даля(робко). Да?
Марья Гавриловна. Догадайтесь.
Даля(вспыхивает). Я ничего не понимаю, Марья Гавриловна.
Марья Гавриловна. Будто? А я думаю… (Жестко смеется.) Я думаю, – вы влюблены. Стоит только взглянуть на вас.
Даля. Может быть.
Марья Гавриловна. Желаю вам счастья.
Даля. Благодарю. (Тихо.) Может быть, я люблю. Что же тут удивительного? Да, я люблю… И мое сердце не может быть иным, чем оно есть.
Марья Гавриловна. Вот я и желаю вам счастья в любви. В этом тоже нет ничего удивительного. Тем более, что и тот, кого вы любите – любит вас.
Даля. Странный разговор!
Марья Гавриловна. Да? А по-моему, нисколько не странный. Потому что мне за тридцать лет, и я привыкла ничему не удивляться. (Сдерживаясь, но видимо горячась.) Я нисколько не удивляюсь, что Константин полюбил вас. Так надо.
Даля. Марья Гавриловна!
Марья Гавриловна. Ничего, ничего, все прекрасно. Вы великолепная, молодая, Даля, у вас черные глаза, грудь девическая – сила на вашей стороне. Побеждаете вы – уже победили. Нас больше нет. Мы раздавлены. Но и не надо, торжествуйте, пусть!
Даля. Марья Гавриловна, я никого ни у кого не отнимаю, я не знаю, о чем вы говорите… (Волнуясь.) Но в чувствах своих я никому не могу дать отчета, и изменить их не могу… также.
Марья Гавриловна. Я никакого отчета не требую. (Смеясь тяжело.) Я поздравляю и желаю счастья.
Даля(встает). Так разговаривать нельзя.
(Марья Гавриловна поднимается также и подходит вплотную Усталым, тяжким взглядом смотрит ей в глаза)
Марья Гавриловна. Я не сужу и не язвлю никого. Все так должно быть. Любите. Любовь благословенна. Но… сейчас перед вами темный призрак – я. Когда пройдут золотые часы, вспомните о нем. Я не хотела быть тем, чем являюсь – но теперь я старая седая ворона, над перекрестком вашего счастья я каркаю вам. Каркаю горе, ужас. И не знаю, для чего это нужно, но выходит так. О, знайте, пролетит радость, душу вашу тот же мрак возьмет, что и мою, тот же. Так же разлюбят вас, так же все погибнет, и вы не будете знать, где спасение. Знайте, знайте!
