Как раз в этот момент от группы низко шедших над крышами штурмовиков отделилось двое и, круто развернувшись, пошли в атаку на оперный театр. Приглядевшись, Соколов понял, что было их целью: на крыше театра располагалась зенитная батарея. От частого лая зенитных швейцарских «эрликонов» заложило уши. Было видно, как осколки высекают искры из корпусов наших самолетов.
— Они бронированные! — с восторгом крикнул Плескачевский, на бегу следя за боем. — Хрен возьмете, гады!
От крыльев обоих «Илов» отделились внезапно огненные точки и с неимоверной скоростью и ревом рванулись к крыше театра. Мгновение — и зенитная батарея взлетела на воздух, а краснозвездные самолеты прошли в сторону Немиги.
— Реактивными снарядами били… — Лицо Денисени освещала слабая улыбка, он пытался приподняться на носилках. — Здорово!
— Пришли, — озабоченно проговорил Соколов, взглянув на ничем не примечательный с виду деревянный домишко, приткнувшийся на косогоре чуть ниже семинарии.
На стук в запыленном окне показалось чье-то испуганное лицо. Это был мужчина лет шестидесяти пяти, не меньше, с седыми, опущенными книзу усами и густыми бровями.
— Айн момент, герр официр, — пробормотал он поспешно, — сию секунду открою.
Залязгали многочисленные запоры, и вскоре хозяин, одетый в затрепанный серый пиджачок и выцветшие брюки от польского офицерского мундира, встал на пороге.
— Что угодно герру официру? — спросил он испуганно.
— Мне говорили, что у вас можно по сходной цене приобрести картофель для полевого госпиталя, — сказал Владимир слова пароля.
Лицо хозяина дрогнуло, он нервным жестом потер руки.
— Сейчас с картофелем плохо… Может, вы зайдете попозже?
Отзыв был правильным. Разведчики осторожно зашли в дом, адрес которого им сообщили в Москве.
— Наш товарищ ранен… — Владимир перешел на русский. — Есть у вас отдельная комната или подвал?
— Конечно, конечно, — торопливо сказал хозяин. — Его можно разместить на чердаке. Там, правда, немного жарко… Вы устали с дороги? Хотите есть?..
— Не мешало бы, — кивнул Владимир. — Но сначала давайте позаботимся о раненом.
Антона переодели в штатское и устроили на чистом и светлом чердаке. Осмотрев его рану, Рихтер заметил, что опасности она не представляет.
Бомбежка продолжалась. Теперь взрывы звучали в стороне центра. Тревожно и надсадно продолжали выть сирены воздушной тревоги.
— Как вас прикажете звать? — спросил у хозяина Соколов.
— Зовите Михаилом Иванычем, — улыбнулся тот.
— Ну что ж, Михаил Иваныч так Михаил Иваныч… Давайте-ка, Михаил Иваныч, присядем и вы подробно расскажете нам об интересующих нас вещах.
