Пусть этот идиот Дауманн рыщет по лесу. Еще полчаса назад он был нужен Хойзеру, как никто, а теперь ему в принципе было все равно, чем закончатся поиски. Самое главное — один из англичан в его руках. И в нем теперь — его, Хойзера, личное спасение.
Эсэсовец решительно снял трубку телефона и попросил:
— Соедините меня с Берлином, VI управление Главного Управления Имперской безопасности. Оберфюрер СС Шелленберг.
— Несколько дней назад он получил чин бригадефюрера, — педантично поправил секретарь. — Соединяю.
— Да, благодарю вас, — смутился Хойзер. Он не знал этой новости.
«Лишь бы Шелленберг был на месте», — взволнованно думал он, постукивая пальцами по столешнице.
— Я слушаю, — раздался в трубке вальяжный, неспешный голос шефа германской разведки.
— Говорит оберштурмфюрер СС Хойзер, Минск, — представился Хойзер. — Хайль Гитлер, бригадефюрер! Разрешите поздравить вас с присвоением очередного чина…
— Есть информация? У меня мало времени, — не ответив на приветствие и поздравление, произнес Шелленберг.
— Так точно. Сегодня мной задержан английский разведчик, десантировавшийся с «Ланкастера» в тридцати километрах от Минска. Оказал сопротивление, при задержании ранен.
— С «Ланкастера»? — быстро переспросил Шелленберг. Хойзеру показалось, что голос шефа разведки был ошеломленным.
— Так точно.
— Что же им нужно, черт возьми?.. — обращаясь словно к самому себе, пробормотал Шелленберг и тут же спросил: — Допрашивали?!
— Никак нет.
— Отлично! — В голосе Шелленберга звучало неподдельное волнение. — Слушайте меня, Хойзер, берите самолет и немедленно вылетайте с этим британцем в Берлин. Поняли? Приказ о вашей командировке я пришлю сегодня же…
— Бригадефюрер, наша армия отступает, — осторожно напомнил Хойзер, — каждый самолет на счету. Мне не дадут воспользоваться самолетом.
— Хорошо, завтра самолет из Берлина будет у вас. И спасибо за службу, Хойзер!
— Хайль Гитлер! — снова произнес оберштурмфюрер и повесил трубку.
«Отлично, — ликуя, думал он, — Шелленберг клюнул, Шелленберг волнуется… Теперь главное — держаться за англичанина. Это мой козырь…»
* * *
К полудню Ник окончательно пришел в себя. Голова по-прежнему болела адски, но по крайней мере соображать и передвигаться он мог. Его провели в землянку, где сидели двое — командир отряда и особист.
— Кто такой? — неторопливо спросил командир отряда, разглядывая задержанного.
Ник молчал. Говорить о том, что он офицер британской армии, он не имел права. Утверждать, что он немец, тоже было бы глупо — зачем немцу прыгать с парашютом в тыл немецкой же армии?.. Сказать, что он русский? Но разве по акценту не слышно, как плохо он говорит на этом языке?..
