До тихого русла оставалась всего пара футов. Вода в нем казалась невесомой, словно бесконечный поток повисших прямо в воздухе серебристых лент, полупрозрачных и мерцающих на свету. Крутые берега орошали брызги. Я чувствовал их на своих руках – крошечные тычки невесомых капель.
Я вынул затычку, но лишь на какую-то наносекунду. Грохот помех оказался невыносимым.
– Вот откуда шел этот звук! – понял я. – От воды в реке!
– Не думаю, что это вода, – возразила Эли, при этом ее голос звучал громко и ясно.
Я подошел ближе и опустился на одно колено у самой реки. На дне русла кипела жизнь. Но это были не рыбы или водоросли. В песке и тине мелькали образы – люди, панорамы, деревья и горы, все черно-белые и удивительно детализированные. Некоторые были безобидны и скучны, но на какие-то было невозможно спокойно смотреть – разоренный дом, кричащее лицо, покореженная решетка радиатора грузовика.
Эли приглушенно вскрикнула. А может, это был я. Я отвернулся, не в силах все это видеть.
– Здесь начинается ваш путь без меня. Мы вновь встретимся на другом берегу, но, возможно, не сразу, – объявила Скилаки. – Мне бы хотелось сказать, что я была рада вашей компании, но я едва помню каково это – испытывать радость.
У Касса вытянулось лицо и округлились глаза.
– То есть вы предлагаете нам переплыть эту реку?!
– Если только вы не желаете перейти по ней, – отозвалась Скилаки.
– Что это за река? – спросила Эли.
– Река Ностальгикос, – ответила Скилаки. – У греков, разумеется, есть похожая.
– Я имела в виду – что у нее на дне? – уточнила Эли.
– Это воспоминания, – сказала Скилаки. – Они питают реку. Наши гости приходят к нам, принося с собой груз горестей и разбитых надежд. Он гнетет их всю жизнь. Это может быть образ их самих, которым они так и не смогли стать. Или затаенная обида. Или неразделенная любовь. Ностальгикос явит вам ваши худшие воспоминания и предоставит возможность понять, насколько они мимолетны. Если у вас хватит мужества взглянуть им в глаза, река унесет эти воспоминания, очистив вас от них.
– То есть… они останутся там, внизу? – тихо спросил Касс. – Как старые записи в фейсбуке?
– Да, но только если вы откроетесь реке, – ответила Скилаки. – Если же вы будете с ними бороться, плохие воспоминания поразят вас как чума. Я столько раз наблюдала это. Так прискорбно. И так бессмысленно.
– И это все? – спросил я. – Нам нужно просто перейти реку, оставить в ней воспоминания – и мы свободны?
– Не свободны, – сказала Скилаки. – У всего хорошего есть своя цена.
