Очутившись в кабинете почти олигарха, Соловьев повел себя странно, будто бы был уверен, что это он нужен почти олигарху, а не наоборот. Почти олигарх даже на мгновение растерялся, но сообразил, что Соловьев набивает себе цену. Это, конечно, был дешевый трюк, не имеющий никакого отношения к реальному положению вещей. Предположим, что идейки Соловьева действительно так ценны. Но без денег почти олигарха они все равно ничего не стоят. Это же очевидно, есть деньги — идеи могут реализоваться, нет денег — пишите письма в Академию наук. Там прочитают, могут, впрочем, и не прочитать. Это уж как повезет. Так кто кому нужен?
— Сейчас наступили времена заказчиков, — закончил вслух свои размышления почти олигарх.
— Я с этим не спорю, — подтвердил Соловьев.
Могло показаться, что он внимательно вслушивался во внутренний монолог своего будущего хозяина. Это было очень мило.
«Этот парень далеко пойдет, если согласится работать на меня», — подумал почти олигарх с удовлетворением.
А Соловьеву хотелось поговорить. То ли с ним давно не разговаривали серьезные люди, способные воспринимать его идеи, и у него появилась естественная потребность в подобных беседах, то ли он врожденным чутьем зверя признал в почти олигархе своего хозяина.
— Давно уже не секрет, что интеллект в современном обществе никаких особых преимуществ человеку не дает. Люди — умные они или глупые, неважно, — поступают на удивление одинаково. Умственная деятельность жестко контролируется биологией. Три главных стимула — еда, размножение, власть — определяют поведение человека. Без стимулов мозг работает с трудом. Мозг поощряет безделье и желание получать блага без умственных затрат. Люди предпочитают мало работать и получать много. Когда обстоятельства заставляют мозг работать, люди обычно нервничают и раздражаются. А все потому, что мозг первым делом приказывает: немедленно бросай дурацкую работу и займись поиском бесплатных благ. Об этом надо знать, когда хочешь понять поступки людей.
— Хорошая теория, жизненная.
— Заметьте, многократно проверенная на практике!
— Хотелось бы знать, какое отношение эта теория имеет к моему желанию подчинить будущее?
— Как же! Самое прямое! Непосредственное! Наверное, думаете, что я буду советовать манипулировать сознанием граждан? Отнюдь!
