— Чёртов мавр! — проворчал Чарльз Редлинг, тучный англичанин с золотыми очками на потном багровом носу. — Молчит, словно сфинкс.
— К вечеру будем у цели, — на чистейшем английском отозвался бедуин, не оборачиваясь. Впрочем, он мог бы ответить на столь же чистом французском, немецком или хинди. Он был профессиональным проводником, пересекающим пустыню то ли в тридцатый, то ли в двести тридцатый раз. Обычно он водил туристов через эти мёртвые пески, но трое англичан не были туристам. Они назвались научной экспедицией, и вместо того, чтобы воспользоваться традиционным самолётом, почему-то выбрали этот архаичный способ передвижения по пустыне. Но бедуину было всё равно, кто они — лишь бы платили щедро. А сэр Чарльз Редлинг — начальник экспедиции — похоже, скупостью не страдал.
Процессия цепочкой тянулась по раскалённым пескам: впереди — безмолвный, словно изваяние, бедуин, за ним — сэр Чарльз, вечно брюзжащий и недовольный всем и вся, далее — два его помощника-ассистента. Оба были молоды, оба в душе кляли шефа за самодурство, толкнувшее его на безумный переход через Сахару на верблюдах.
К вечеру обещал показаться оазис. По словам проводника-бедуина, там их ждали отдых, вода и ночлег.
Через каждые пятьсот метров сэр Чарльз неуклюже скатывался с верблюжьего горба в горячий песок, делал какие-то замеры, брал пробы песка и воздуха — но чаще заставлял делать подобные процедуры своих ассистентов, которые нехотя подчинялись.
Воздух был настолько сух и горяч, что готов был самовоспламениться, а от песка шёл такой нестерпимый жар, что вода во флягах, казалось, вот-вот закипит. Ветра не было совсем, видимость была великолепная. И ни облачка.
В три часа пополудни следовавший третьим в кавалькаде молодой человек по имени Ганс Маркус, взглянув случайно вверх, вдруг побледнел и с тревогой произнёс:
— Господин Редлинг! Небо… падает!..
Сэр Чарльз, не прекращавший брюзжания ни на минуту, ворчливо и назидательно, уткнувшись багровым, в крупных капельках едкого пота, носом в какие-то расчёты, провозгласил:
— Небо, Маркус, упасть не может, ибо оно суть лишь кажущийся свод, а на деле — атмосфера толщиной в десятки миль, то есть воздух. А воздух, как тебе известно, не падает. Это галлюцинации, Маркус. От жары. Хлебни из фляги, поможет. Мне тоже поначалу всякая чертовщина мерещилась, а потом привык — и ничего; мираж, одним словом. Пройдёт.
А небо действительно приближалось…
Полчаса спустя забеспокоился второй помощник Чарльза Редлинга, Виктор Зак.
