Голан неуклюже выскочил из бочки и надменно воззрился на главного всадника.
— Ниц, псы!
Дружный, квакающий хохот послужил ему ответом.
— Вы слышали? Ниц! Ха-ха-ха!
— Тень! — Голан в ярости обернулся к Вислоухому. — Во Дворец Каземата!
— Стоять! — гаркнул всадник. — За псов ты ответишь, убийца. Я узнал тебя: ты — Голан. По тебе плачет спица палача, преступник.
— Голан казнён, — возразила Тень чуть слышно. — В его теле — Инкарнация Господа Бога.
— Инкарнация? — удивлённо спросил всадник, теряя уверенность. — Что ты мелешь, дурак?
— Запомни эти рожи, Тень, — молвил Голан зловеще. — С них и начнём.
Всадники испуганно попятились. Они уже начали понимать, что эти двое не блефуют.
Голан снова втиснул своё жирное тело в бочку.
— Во Дворец! — раздался его утробный глас.
Вислоухий, озираясь на двигавшихся за ними на почтительном расстоянии всадников, вновь покатил бочку на восток.
Внезапный порыв ветра вместе с поднявшейся пылью донёс до них отчётливую аммиачную вонь. Не дожидаясь монаршего указа, Вислоухий остановился и обратил единственный глаз в ту сторону, откуда примчался ветер. Голан высунул нос из бочки и принюхался.
— Война окончена, — сказал он и смачно сплюнул под ноги Вислоухому. — Победа и смерть. Моя победа и их смерть.
Словно в подтверждение его слов очередной порыв ветра швырнул ему в лицо нечто похожее на пустой полотняный мешок. Ещё пара таких мешков вяло, подобно кустам перекати-поля, проволоклись по пыльной земле. Всадники обалдело вертелись на своих неказистых лошадёнках, пытаясь постичь происходящее. Вскоре уже вся долина пестрела прыгающими, скачущими, переваливающимися с боку на бок пустыми мешками.
Это были трупы погибших толстунов, которых Голан своей монаршей властью послал умирать в ознаменование своего восшествия на великий престол.
Верховный Правитель самодовольно ухмыльнулся.
— Дело сделано, господа. Святое убийство свершилось.
Испуганные всадники бросились врассыпную.
— Ваш билет!
Я с неохотой возвращаюсь в серый будничный мир объектов. Надо мной завис контролёр. Вернее, зависла, ибо это — женщина. Немолодая, некрасивая, с красным от напряжения лицом, во взгляде — настороженность и готовность к прыжку. Тигрица, вышедшая на охоту.
Любопытно. Все контролёры считают, что безбилетник — это некая норма, пассажир же с билетом (или с прокомпостированным талоном, что более отвечает духу современности) являет собой вопиющее отклонение от нормы. Едва поднявшись на первую ступеньку автобуса (или любого другого вида городского транспорта), контролёр a priori видит в плотной толпе пассажиров потенциально нормальных людей, то есть безбилетников. Просеивая их сквозь своё контролёрское сито, он пытается выявить этих потенциально нормальных, и всякий раз, когда ему это удаётся, испытывает неописуемую радость. Радость не только оттого, что не перевелись ещё на Руси нормальные люди, а от предстоящего бурного объяснения с ними, которое, как показывает опыт, неизбежно: ни один нормальный, или иначе «заяц», никогда не спешит сознаться в своей нормальности. И свой долг этот потрошитель пассажирских душ видит именно в том, чтобы втолковать этому нормальному «зайцу», что он нормален, нормален до мозга костей, и в знак своей правоты суёт ему квитанцию. И уже совершенно неважно, что квитанция та стоит десять тысяч рублей (когда-то она обходилась всего в один рубль).
