— Надо позвонить, чтобы твоего деда забрали.
— Вы не настоящий священник, — сказал мальчик.
— Правда?
Ричард подумал: если ты молился за кого-то и читал Писание, когда он умирал, то ты священник. Все прочие квалификации вряд ли имеют значение.
— Где ты будешь жить? — спросил он мальчика. — Пока мать за тобой не приедет?
— Могу в этом доме, только тут никого нет, чтобы жить со мной.
— Тебе когда-нибудь бывает здесь одиноко?
Мальчик озадаченно посмотрел на него.
— Я не знаю, что такое одиноко. Я знаю только этот дом и то, чему он учил меня из книг.
— А священник из вашей церкви найдет тебе место, где жить?
— Если бы ему было не все равно, он уже был бы здесь, так?
— Наверное, — ответил Ричард.
Он закрыл Библию, вложив красную закладку-шнурок между ее тонкими листочками.
— Покажи мне, где телефон, — попросил он мальчика. — Надо кое-кому позвонить.
Лили решила быть с Барри во время всех процедур. Меган не хотела оставаться, но и уехать тоже не могла.
Что, если он умрет, сказала она. Барри положили на металлический стол. Ветеринар пристегнул к его морде кислородную маску. Он пощупал, потыкал, понажимал, затем перекатил его на бок. Барри застонал. Ассистент врача сказал: знаю, знаю. Они проверили ему пульс, подняли веки и посветили фонариком в зрачки, как будто хотели заглянуть в мозг. Врач нажал ему на грудь обеими руками и поднял их, нажал — поднял, нажал — поднял, стараясь наладить сердцебиение. Потом сказал Лили:
— Сердце у него отказывает, и если мы его не восстановим, легкие наполнятся жидкостью. — Меган громко заплакала.
— Либо оперируем, либо он утонет, — добавил врач. Лили посмотрела на Барри. Он дрожал. Его лапы подергивались каждые несколько секунд. Глаза остекленели и из карих стали серыми, точно устрицы. Лили перевела взгляд на ветеринара.
— Ладно, — сказала она. — Давайте.
Ассистент врача выбрил Барри грудь, прикрепил по обеим сторонам грудной клетки электроды и протер оголенное место спиртом. Врач попытался открыть проход воздуху, засунув Барри в горло длинную трубку. Еще раз нажал руками — поднял руки. Он сломал Барри грудинную кость. Звук показался Лили таким, будто переломили сухую ветку. Потом врач взял инструмент, похожий на бензопилу, которой Ричард когда-то перепиливал пополам бруски четыре на два дюйма. Кожа Барри разошлась в стороны. Полотно замедлило вращение, когда проникло в ткани и сухожилия, в те самые мышечные канаты, которые помогали Барри гонять кошек, отпугивать грабителей и биться, не щадя себя, с другими псами. Осколки костей полетели врачу в лицо, прилипая к его защитным очкам и маске.
