Стоя на лужайке с книгами под мышкой и в такт своим мыслям то порываясь вперед, то опять застывая на месте, Чарли Педерсон не переставал следить за двумя учеными, очень медленно сходившими с террасы. Раз или два Берэн мельком оглянулся на него. Но Педерсон видел, что он почти целиком поглощен тем, что говорит ему Висла.
Сидней Вейгерт, которому Висла кивнул на ходу, уловил из их разговора несколько слов и понял, что речь идет о лучевой болезни; во всяком случае, было произнесено имя Луиса Саксла, а это сейчас было одно и то же. Как бы оправдываясь, и даже не без тайного раздражения, он отметил про себя, что его гнетет мысль о Луисе. Девушка повернула голову, солнце заиграло в ее волосах над ухом, и это отозвалось в Вейгерте радостным трепетом. Но все равно, так же нельзя — сидеть здесь, через улицу от больницы, совсем близко от жертв несчастного случая, семерых людей, лежащих на больничных койках, и почти под самым окном Луиса Саксла, — сидеть и только отмечать, как бы регистрировать свои ощущения, не делая никаких выводов. Надо же считаться, хотя бы просто из уважения… Но разве можно не считаться с его подругой, приехавшей меньше полусуток назад, да и сам он… Ночью автобус привез ее из Санта-Фе, и она показалась ему такой прекрасной, и так славно было увидеть ее после одиннадцати месяцев разлуки. Вот сию минуту или через какой-нибудь час они пойдут в конюшню, возьмут заказанных лошадей и поедут в горы, в одно уединенное местечко, где забудут обо всем на свете, кроме друг друга, где их ждут радости, которые с каждой минутой кажутся все более удивительными…
Он увидел идущего по лужайке Педерсона. Если Педерсон подойдет поближе и заговорит с ним, она непременно спросит «кто это?», и тогда придется рассказать ей про несчастный случай; и она, без сомнения, расстроится, а это ни к чему; девушки, как известно, воспринимают такие вещи острее и чувствуют глубже, и она долго не сможет выкинуть все это из головы, хотя не знает ни пострадавших, ни обстоятельств катастрофы. Она только что приехала из города Альбион в штате Мичиган, здесь все ей непривычно, и она будет чувствовать себя целиком зависимой от него. Такая мысль уже мелькала у него, когда он думал о предстоящих радостях. Сейчас она возникла снова, когда он стал думать о несчастном случае. Ведь если он все расскажет своей подруге, то не только исчезнет радость, сиявшая на её лице, как желтый жакет сиял в лучах солнца, но и он перестанет быть для нее поддержкой и опорой, — рассказ о происшедшем отдалит их друг от друга, и день для обоих будет испорчен. А главное, ничему этим не поможешь, и никому от этого легче не станет.
