– У нас никто не был? – спросила она.
– Нет, никто, – отвечала Лидия Николаевна.
– Ужасная тоска; я вчера от скуки принималась несколько раз хохотать и плакать.
– Сейчас кто-то подъехал, – сказал я, увидев, что на двор въехал красивый фаэтон.
М-lle Марасеева вскочила и взглянула в окно.
– Петр Михайлыч, – проговорила она – голос ее дрожал.
Я взглянул на Лидию Николаевну: она тоже вспыхнула.
– Курдюмов? – спросил я ее.
– Да, ах, какая досада! Я не одета.
– А он разве здесь же живет?
– Да, в Сокольниках. Прими его, Надина, я уйду. Как рано ездит, – проговорила Лидия Николаевна и ушла.
Курдюмов вошел из противуположных дверей; он был в легоньком пальто, в галстуке болотного цвета, в пестрых невыразимых и превосходном белье. Еще более стал походить на иностранца.
– Bonjour, mademoiselle Nadine[10], – проговорил он, подавая ей руку.
– Bonjour, – отвечала та, пожимая его руку с заметным удовольствием.
– Madame est a la maison?[11] – спросил он.
– Elle va venir a l'instant.[12]
Усевшись, Курдюмов начал оглядывать свое пальто, сапоги, которые точно удивительно блестели; потом натянул еще плотнее на правой руке перчатку и, наконец, прищурившись, начал внимательно рассматривать висевший на стене рисунок, изображающий травлю тигров.
– Comme il fait beau aujourd'hui[13], – сказала Надина.
– Oui[14], – отвечал Курдюмов, не изменяя своего положения.
«Зачем этот господин живет в Сокольниках и ездит, как видно, довольно часто к Ивану Кузьмичу? – думал я. – Не может быть, чтобы он находил удовольствие в сообществе с хозяином; но если предположить, что он это делает по старому знакомству или просто от некуда деваться, то вряд ли старое знакомство может иметь цену в глазах его, а чтобы ему некуда было деваться в Москве, тоже невозможно. Обе дамы ожидали его приезда, и обе, каждая по-своему, встревожились».
– Вы вчера не были на гулянье? – сказала Надина.
– Non[15], – отвечал Курдюмов.
– А зачем же третьего дня вы обещали?
– Que faire donc? J'avais des lettres a ecrire pour la champagne[16]… Вас тоже не было, вы ездили в Москву!
– Одна только Лида, а я целый день была дома и ужасно скучала, на гулянье пошла злая-презлая… К счастию, попался Занатский, и мы с ним пересмеяли всех. Он очень милый молодой человек, и я начинаю его с каждым днем более и более любить.
– О!.. Любить!.. Это немножко досадно, – проговорил Курдюмов, в голосе его слышалась скрытная насмешка.
– Вам досадно? Не верю, для вас не может быть это досадно, – возразила Надина.
