С пришествием христианства устраивать резню открыто они, конечно, не могли. И запомнились хипповатым видом и уважением к природе. Но оставление Диведа монахами могло развязать руки затаившимся. Чтобы рискнуть возобновить кровавые практики, им нужен повод. Вспомнилось давешнее замечание возницы: "Для вас людей резали". Круглые глаза парня, когда тот услышал имя Немайн. И потом, у камина: "Та самая…"
А девица продолжает ползти вперед. Странная походка, нарушение зрения, расширенные зрачки, неровное дыхание. Типичное отравление. Возможное и безо всяких друидов. И даже без злого умысла.
Что ж. Ясно – жертва ничего не соображает. Первой помощи может сопротивляться. Поскольку, за неимением под рукой других рвотных, ею будет щекотание глотки. Не цапнула бы… Да и выше она на целую голову. Сида перекрестилась – православно – и бросилась в спасательную атаку. Внезапность принесла успех, узенькая пятерня заскочила в глотку отравленной чуть не по локоть – и выскочила обратно раньше, чем рефлекс сработал до конца.
– Пожар!
Клирик применил самый надежный способ привлечь внимание хозяина. Прибежит быстро, и с водой, да и постояльцы поднимутся, а пригодится любая помощь. Ну вот, рядом гремят двери. Туллу выворачивает на пол. Суета, столкновения тел, междометия. Не затоптали бы… И не подумали худого.
– Хозяйскую дочку отравили! – закричала сида.
– Что нужно? – невысокий, лысоватый постоялец с хода вник в дело.
– Молоко, яйца сырые… Да позовите врача, лекаря, знахаря какого‑нибудь! Я ж не знаю толком, как лечить…
Но вменяемого уже сдвигает в сторону могучая рука. Сейчас Кейр не выглядит ни неуклюжим, ни добродушным. Бешеная гора. Зашибет – не заметит.
– Что с ней? Что с Туллой?
Отравленная между тем освободила желудок.
– Кейр! Ты меня спасешь? Она…
– Она!!! Демоница ушастая! Убью! – но парня уже держат, поймав на замахе. Вдруг вырвется?
– Где горит?
Дэффид с женой ухитряются даже на пожаре сохранять степенность! И странные они: днем, на пожар – с факелом. Стало ярко. Немайн прикрыла глаза рукой, заморгала, пытаясь прогнать заслонившие взор зеленые пятна.
– Поймалась, коровища! – завопил трактирщик, едва разглядев немую сцену – Я, значит, ей мужа нашел, так потерпеть месяцок‑другой до свадьбы невтерпеж! Кобеля чернявого захотелось!
– Молоко, яйца сырые, лекарь…
Клирик понял, что натворил что‑то не то. Продолжал по инерции – да еще потому, что в таких случаях лучше поступить неправильно, чем никак. Но жена трактирщика – Глэдис, кажется, – быстро кивнула и бросилась вниз. Видимо, за искомым.
