Кейр как раз переделал дела и наслаждался креслом у огня, куда его ради доброй истории пустили важные в городе персоны, первым полетом истории, и, главное, вниманием старшей дочери хозяина, остановившейся послушать. Он не обольщался и прекрасно понимал, что не пройдет и нескольких часов, как у половины горожан появятся собственные истории о сиде. Но вот именно его – единственная. Потому, подойдя к завершению рассказа, он никак не мог остановиться. И даже когда теплая тишина внимания вдруг обратилась сквозняком, рассудительно, как положено бывалому человеку, продолжил:
– Зовут же ее Немайн. Она говорит, не та самая. Однако не говорит, которая эта та самая, так что, может и так статься, что та самая не та самая, а вот эта самая как раз и та!
В голосе его звучало неподдельное торжество – еще бы, такой заворот придумать!
Лица слушателей, обращенные к южной двери пиршественной залы, по мере продолжения этой тирады вытягивались все сильнее. С некоторыми чуть колотунчик не случился. Но Кейр выдержал приличествующую солидному человеку паузу, и лишь затем обернулся, чтоб увидеть на пороге главную мишень немногословных, но оттого не более правдивых мужских баек.
– Это, – он встал, наливаясь краской, как рак в кипятке, – то…
– Вижу, – сказала Немайн, – ты быстро тратишь свою плату. Но это твое дело. А вот что уважаешь старших – молодец!
И немедленно устроилась на его место, вытянув ноги к огню. А в глазах рыжей девчонки промелькнуло такое довольство ласковым теплом камина в безветренный июньский денек, что седые и лысые признали – понимает. И право имеет. У сидов по наружному возрасту истинный не определишь. Для усталого путника огонь – наслаждение и зрелище разом. Кейру оставалось подпереть спиной теплые камни. Оставлять компанию, в которую его пустили впервые, он не собирался. Опять же, его история продолжалась, и упустить это было никак нельзя.
– Кстати, у тебя преимущество, – сказала ему Немайн, хитро сощурившись, – ты знаешь, как меня зовут. А я не знаю, как тебя. Непорядок!
– Я Кейр. Кейр ап Вэйлин.
– Темный, стало быть, сын сына волка. Вижу. Римская порода.
Все видят. Темные волосы, нос с классической горбинкой. Ну так предок остался, когда легионы навсегда отозвали на континент. Что в этом Риме солдатам, у которых перед носом варвары, а позади собственные семьи. Дезертировали, говорят, когортами. А особенно алами, составленными из варваров. Вот и не спасли умирающую империю поредевшие британские легионы. До того самые храбрые изо всех.
