о печати – самый драконовский изо всех европейских и до сих пор воспрещает разглашение в печати парламентских прений. Но
нравы переросли внешний закон, и никто никогда не решится «правовой»,
существующий и поныне «порядок» приводить в исполнение. Стало быть, сила не в самом «правовом порядке», а в жизни, в нравах, в том начале, которое одно истинно могущественно и животворно.
Вот это-то животворящее начало, эту власть совести, это царство духа и истины в груди человека, этот несмолкающий запрос на высшую нравственную правду и ищет оградить К. С. Аксаков, во всей их самостоятельности, от посягательства внешней, юридической правды, от начала условности и формализма, которых воплощением служит государство. Ищет оградить, разумеется, только в сфере нашего сознания. Сам же он полагает, что русское государственное устройство, в своих существенных основах и в том виде, как понимает его народ, то есть в идеальном своем виде, способно именно дать нужный простор тому, что более всего на потребу. Русский народ сознательно призвал к себе государственную внешнюю власть и государственный внешний наряд, создал самое могущественное государство в мире, равно как и самую крепкую власть, наделив ее неограниченным полномочием и оказывая ей, вполне сознательно, а не рабски, беспрекословное повиновение в делах мира сего; но он не отступился от Бога в пользу Кесаря, то есть не уступил царству от мира сего того царства Божьего, которое внутрь нас есть, не продал свою душу государству, не отрекся ради внешней правды от правды высшей, нравственной, не подменил своих нравственных, общественных идеалов идеалами политическими, не заразил своего духа политическим властолюбием, не упразднил своей совести внешним законом. Для него государство есть не цель, а средство, да «под державою его хранимы, благоденственное и мирное житие поживем», и он любит, чтит и благословляет это средство и добровольно, сознательно приносит все те нужные жертвы, без которых, как ему ведомо, средство это действовать не может. Он понимает и признает необходимость внешней юридической формы, но формализм ему ненавистен. В этом именно смысле и называет К. С. Аксаков русский народ не политическим или не государственным. Кстати: г. Градовский в своей статье опять совершенно искажает мысль автора «Записки» Именно у г. Градовского мы читаем: «Русский народ, как говорит К. Аксаков, народ не политический, то есть чуждый всяких попечений о земном могуществе
