Письма И. С. Аксакова к А. Д. Блудовой - Иван Сергеевич Аксаков

6 сентября 1853 г. Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886) присутствовал на обеде в семействе Блудовых, в Павловске, куда был приглашен графиней Антониной Дмитриевной Блудовой (1812–1891) – фрейлиной Императрицы Марии Федоровны. После обеда Аксаков читал свои «судебные сцены» «Присутственный день в уголовной палате», которые привели в восторг графа Дмитрия Николаевича Блудова[1]. Вероятно, после этой встречи и начались многолетние дружеские отношения Аксакова с Блудовой.

Пятьдесят писем Ивана Сергеевича к графине за 1861–1862 гг. были опубликованы[2]. Еще одно письмо Аксакова 1860 г., сообщающее о событиях, связанных со смертью А. С. Хомякова, было напечатано в «Русском Архиве»[3]. Предлагаемые вниманию читателей письма хранятся в РГАДА (No№ 1, 4–6, 11 – Ф. 1274. Оп. 1. Д. 1808), РГАЛИ (No№ 2, 7–9, 10 – Ф. 72. Оп. 2. Д. 12), ОР РГБ (№ 3 – Ф 359. К. 8228. Д. 2) и публикуются по автографам.

16 сентября 1853 г. П<етер>б<ург>

К искреннему моему сожалению не могу у Вас быть ни нынче, ни завтра, ни послезавтра, графиня, а буду в субботу. Нынче еду к своей тетушке по случаю именин ее (завтра 17 ое), а в пятницу – охота за зайцем. Теперь уже один. Сейчас пришел из 3 г<о> Отд<еления>, где имел удовольствие часа два ждать в обществе переодетых в штатское платье офицеров (они пришли с докладами о своем шпионстве), запомнил их лица и могу узнать их, если встречу: это полезно.

От гр<афа> Орлова[4] ответ пришел: «нельзя» – и больше ничего, никаких объяснений, даже не знаю, докладывалось ли письмо мое государю. Дуп<ельт>[5] говорит, что искренно жалеет.

Мне очень совестно перед графом[6], что я не побывал у него в Петербурге, но я боюсь всегда его обеспокоить, а он так деликатен, что не выпроводит без церемоний докучного гостя, или гостя не в пору.

До свидания.

21 апреля 1854 г. Елисаветград

Херс<онской> губ<ернии>

Не зная, где именно теперь Оболенский, Попов, Шеншин[7], в Москве ли, в Петербурге ли, в разъездах ли, я решаюсь обратиться к Вам. Прошу Вас, графиня, дайте мне совет, а если Шеншин в Петербурге, то призовите и его на совещание. Дело вот в чем: в то время как дерутся на Дунае, дерутся на Черном море, а может быть и на Балтийском, в то время как для дряхлого мира[8] занимается заря преображения, слышишь тяжелое и мощное дыхание роковых судеб, видишь стихии мира, встающие на брань[9], – в это вещее время ваш покорный слуга производит мирные, но не всемирные и не мировые исследования. И о чем же? О торговле салом, щетиною, шерстью, кожей и т. п. Оно бы и ничего, события – должно полагать – совершатся и без моей помощи, но дело в том, графиня, что я без шуток, представляю теперь явление самое комическое! Мне приходится исследовать то, чего нет и что, вероятно, с окончанием войны, подвергнется совершенному изменению. Но Вы, может быть, забыли, в чем именно состоит поручение, данное мне Географическим обществом? Так позвольте напомнить.