Анна Никитична не сразу заметила мальчиков. Но вот кто-то завозился, где-то зашептались. Тамара Бобылкова, сидевшая близко от двери, громко и насмешливо фыркнула; подружка ее, Маша Хлуднева, тихонько прыснула в ладонь.
Анна Никитична повернулась к двери и застыла с мелом и тряпкой в руках.
Дима стоял впереди, выдвинув ногу в разорванной штанине. Под мышкой — перепачканные книги, на кулаке — мятый и грязный картуз. Всклоченные волосы дико топырились во все стороны. А позади него — Веня в синей сатиновой рубашке, подпоясанной узеньким ремешком с расплющенными пульками на концах, в штанах галифе, заправленных в сапожки, — чистенький, аккуратный. Только сапоги заляпаны грязью, и Веня не знает, куда девать ноги. Рот у него кругло раскрыт, как у только что пойманной рыбешки-гальяна.
— Откуда вы… такие? — спросила наконец Анна Никитична.
— А мы из этого класса, — ответил Веня из-за Диминой спины. — Мы опоздали. Пожалуйста.
Почему он добавил «пожалуйста», Веня сам не знал, может, и не заметил. Но это «опоздали, пожалуйста» подействовало на пятиклассников, как пшено на кур. Класс заерзал, зашумел, развеселился.
— Почему вы опоздали? — спросила учительница, тревожно взглянув на класс.
— А мы, значит, ходили на разъезд, — зачастил между тем Веня. — Мы эшелон встречали, и вот, значит…
Дима лягнул его ногой. Веня умолк.
— Это мы не можем сказать. — Дима крутнул кулаком картуз. — Это… военная тайна!
— Вечно этот Пуртов, — послышался голос Тамары Бобылковой. — Остался на второй под и… вечно дерзит!
В узких расщелинах Диминых глаз сверкнули огонечки: «Ну, дождешься, Бобылиха! Забыла, как в прошлом году щелкунов надавал?»
— Военная тайна? Вот как! — Анна Никитична сощурила светлые глаза. — А почему не постригся? Почему щека исцарапана? Почему… в таком виде пришли? Тоже военная тайна?
Дима с притворным удивлением оглядел себя со всех сторон.
— А что? Я ничего! — сказал он, состроив глуповатое лицо, и снова класс задвигался, развеселился.
— Выйдите из класса! — вспыхнула учительница.
Дима смешливо хмыкнул, надел картуз и, приплясывая, пошел к двери. За ним, опустив кудрявую голову, поплелся Веня.
— Отмахова-то за что? — раздался грубоватый голос с задней парты. — Он-то не виноват.
Что ответила учительница, мальчики не слышали.
В коридоре они чуть не сшибли с ног Елену Сергеевну. В сером халате и мягких войлочных туфлях, старая уборщица была похожа на больничную няню.
— Ну вот, — она отвела в сторону совок с мусором. — Обратно Дима Пуртов! Первый день, а он уже спектакль устраивает. Посмотрел бы на себя: будто леший из болота! — Она перевела взгляд на Веню. — И этот, мурашок, за имя увязался. Ну, будет вам сейчас… Вот придет сейчас Мария Максимовна!
