«Мужские разговоры», — со вздохом подумала Люсинда.
Она сделала большой глоток вина и бросила взгляд на Патана, внезапно поняв, что он за весь вечер не произнес ни слова. Словно почувствовав ее взгляд, он тоже посмотрел на нее, и она увидела, как он хмурится при виде кубка в ее руке. Она улыбнулась ему и протянула кубок слуге, чтобы в него подлили вина.
Внезапно она поняла, что мужчины говорят про Патана.
— Я не понимаю, почему вы так обеспокоены, Да Гама, — сказал Карвалло. Похоже, он собрался вывести Да Гаму из себя.
— Потому что он — их лучший бурак. Они не отправили бы сто, если бы не считали, что впереди ждут неприятности.
Карвалло собрался ответить, но потом решил, что лучше этого не делать, и промокнул губы салфеткой.
— И именно поэтому мы отправили за вами, господин, — наконец произнес он. — Разве вы не считаетесь также лучшим?
— Не знаю, — Да Гама покачал головой. — Может, я и не лучший, а просто последний. Все остальные уехали или мертвы.
— Уехали куда? — весело спросила Люсинда. Этот разговор становился очень скучным.
— В Лиссабон, Люси, — ответил Да Гама. — Или в Макао. Мы просто передаем Индию голландцам.
— О, Индия такая скучная. Интересно, а какой Макао?
Конечно, после этого мужчины начали рассказывать ей про Макао, она кивала, смеялась и потряхивала локонами, словно это ее на самом деле интересовало. Но внезапно она снова насторожилась: Карвалло и Да Гама начали шептаться о Джеральдо. Пытаясь не привлекать к себе внимания, она напряженно прислушивалась.
— Значит, Карлос оплатил его долги в Макао? — спросил солдат.
Карвалло, идеальный секретарь, просто пожал плечами:
— Вы бы поразились, если бы я сказал вам, сколько он был должен. А он, верите ли, набрал долгов еще и в Гоа. Всего за несколько дней, которые он провел здесь.
Да Гама сделал большой глоток вина.
— Я помню себя молодым, — сказал он, улыбаясь Люсинде, которая притворилась, будто ей неинтересно. — А его семья? — спросил Да Гама, но что-то в его тоне заставило Люсинду подумать, что он знает правду и без вопросов.
— Нехорошие типы, по большей части. Они очень мало ему оставили, а то, что было, как я понимаю, уже спущено.
— Да, такой родственник и даром не нужен, и лучше бы его не иметь вообще. Это я вам точно говорю, — сказал Да Гама и склонился вперед. — Он приносит несчастье. Вокруг него умирают люди. В Лиссабоне за один месяц умерли три его кузена, — Карвалло вопросительно приподнял бровь, а Да Гама склонил голову, чтобы подчеркнуть свои слова. — В Макао он убил своего двоюродного дедушку.
