— Но воняет точно жир, — заключила Любаша. Потому что щёлок именно жир хорошо растворяет. Но он, похоже, растворяет и что-то другое, нужное для гибкости. И как нам быть? Как этот проклятый жир вытянуть из шкуры? Но так, чтобы оставить это нужное и полезное?
— Песок в себя хорошо впитывает всякие жидкости, — вспомнила Ленка.
— Песок, земля, сухая глина, толчёный камень, — нарезал задачи вождь. — Это от вони. А что делать с гибкостью. Чай, дублёнки многие носили зимой, а они мягкие.
— Дуб-лёнка, — раздельно произнёс Димка. Дубление — слышал я где-то такое слово. То есть дубом что-то делают.
— Тогда кора или листья, потому что из древесины вряд ли получится извлечь в раствор что-то полезное, — рассудил вожак.
— Коньяк в дубовых бочках настаивают. И виски, — вспомнил Саня.
— Это, получается, много разных мокрых дел, — задумчиво протянула Лариска. — А второй котел мы так и не сделали. И этот, старый немного протекает. И вообще я замаялась уже таскать воду нашим единственным берестяным стаканом. И… — она замолчала и выпустила слезинку.
— Всем трудно, — обрезала Ленка. — Но, да, второй котёл нужно ставить у реки.
— Что с шитьём по бересте? — вожак строго посмотрел на Галочку.
— Протекают швы. И замазать нечем. Пробовала серу от ёлок и ту, что из повреждённых сосновых стволов, но она не мажется, а крошится.
— А если подогреть на огне? — поделился озарением Вячик.
— Полыхнёт, — уверенно заявил Димка.
Все притихли.
— Ладно, давайте ещё, — прервал молчание Веник. — Какие у нас новости за те два дня, что мы были в разведке.
— Да так… Мелочи, — развел руками Саня. — Галь! Покажи ножик.
Девочка послушно протянула удобную ореховую рукоятку, из которой торчало лезвие от скальпеля.
— Откуда у нас скальпель? — изумился вождь.
— Так это я из монет сковал. И ещё зубильце сделал и Ленкину пилку для ногтей вызубрил по одной кромке — пропиливать стрелы хоть для тетивы, хоть для наконечников.
— Ну, просто прогресс на марше! — довольно ухмыльнулся Вячик.
— Я лиану нашла. Мягкую. — улыбнулась Ленка. На узлах, откуда у неё усики и листья, рвётся, зато сами стебли между этими местами очень крепкие. Сантиметров по двадцать, в среднем. Раздавила их, отжала сок и расщепила на волокна — крепость не хуже, чем у лыка, но куда лучше на изгиб. Две стрелы оперила — ими удобно перья приматывать. Обе с металлическими наконечниками — Саня сделал из десятирублёвиков.
— Это латунь, — пояснил кузнец. — Не сваривается она кузнечной сваркой. И куётся плохо. Намучился, даже одну монету расплавил. И молотком этим такую мелочь обрабатывать неудобно.
