— Мсье! Вы заказывали номер?
Голос у нее сладкий. Она разглядывает бедный чемодан, ящик, не в силах понять, почему такое несоответствие между багажом и его владельцем.
— Эме Лонги, Л-о-н-г-и. Управление по делам военнопленных должно было забронировать мне номер.
Она смотрит на него с жалостливой симпатией, но для порядка все-таки перелистывает книгу записей.
— Для вас ничего не забронировано. Управление по делам военнопленных часто посылает к нам клиентов.
По его лицу скользнула тень, женщина смотрит на него с каким-то подозрительным вниманием.
— Хотя правда…
Можно подумать, что она говорит сама с собой.
— Может, вы позвоните?
На часах три минуты десятого.
— Дело в том, что еще слишком рано. И потом…
В светло-карих глазах на лице с правильными чертами она видит тоскливое выражение. Он вытаскивает из бумажника удостоверение личности.
— Что это еще за команды?.. Мой муж унтер-офицер… В Саксонии. Тошно ему было в шталаге[12]. Он имел право не работать. Только он не захотел этим воспользоваться. Он в лесной команде.
— Много их там?
— Человек сорок. Они в распоряжении ведомства Геринга.
— Я из офлага. Там все по-другому.
— В командах, стало быть, получше будет?
— Да.
— В Управлении по делам военнопленных тоже так говорят…
В воздухе кружится стенная оса. Уже становится жарко. Он отвык от жары. Хозяйка возвращает ему удостоверение личности. Что же он будет делать?
— А где это Управление?
— За ратушей. Надо пройти двором. Но вы туда не ходите. У меня есть свободная комната. Она выходит на площадь. Вам будет там хорошо. А я сама схожу в Управление часам к двенадцати. Оставайтесь, отдыхайте!
Она прислушивается. Где-то гудит пылесос.
— Постояльцы у меня… всякие. Есть и немецкие офицеры, но гостиницу все же не реквизировали. Есть и французы…
Ей смерть хочется кое-что сказать, но она проглатывает фразу. Будь на его месте другой человек, который с 1940 года жил бы в этих краях, никуда не уезжая, тот, может, и догадался бы.
— Есть такие, кто разъезжает по торговым делам, есть и такие, кто разъезжает… совсем по другим делам. Да, все изменилось.
— Да. Благодарю вас. Ведь вы оказываете мне доверие.
Она улыбается так же грустно, как и он.
— Постойте, я помогу вам. Я сильная. Прислуга-то у меня…
Она поднимает ящик.
— Вы рисуете?
— Да.
Он следует за ней, неся красный чемодан в правой руке. Пылесос гудит громче. Комнаты открыты настежь. Постели не убраны. Старая женщина:
— Мадам Соланж, эта свинья из четвертого номера опять прожег наволочку сигаретой!
