К Шелгуновым зашел Александр Серно-Соловьевич и тут же был тоже пристроен «к делу».
Тридцать конвертов малого формата содержали по одному экземпляру прокламации. Михайлов, меняя почерк, тщательно выписывал адреса из адрес-календаря. В это время Людмила Петровна клеила пакеты, которые могли вместить 20–30 экземпляров. Серно-Соловьевич не переставал трунить:
— Этакий тюк на почту не сдашь, прикажите седлать белого рысака и швырять пакеты направо и налево…
Около двухсот экземпляров уложилось в 15 пакетов.
Михайлов карандашом стал подписывать адреса.
Редакции журналов и газет…
Квартиры знакомых…
Между тем наступил вечер.
Михайлова снова ждали у Курочкина, чтобы окончательно договориться о шахматном клубе.
Людмила Петровна ушла к себе, Шелгунов еще продолжал колдовать над конвертами. Евгений отправился в мелочную лавку, где принималась почта. Ушел и Серно-Соловьевич, договорившись с Михайловым о встрече у Курочкина.
Михайлов набросил на себя пальто, хотя сентябрь, казалось, делал все, чтобы быть теплым, ласковым, приветливым.
* * *
Сходка была продолжительной.
Говорили, курили и снова пускались в нескончаемые словопрения.
Михайлова приветствовали как пришельца с того света.
— Но, Михаил Илларионович, вы же арестант?
— Почему вас не заключили в Алексеевский равелин?
Хватит! Ему надоели подобные остроты. Почему нет Серно-Соловьевича, чтобы ехать домой?
Серно явился в десятом часу. Как всегда улыбаясь, с шутками, едким сарказмом, Александр подошел к Михайлову и бросил:
— Я проскочил на белом коне Петербург… Меня всюду приветствовали и махали чепчиками.
Михайлов готов был избить этого фанфарона и расцеловать его одновременно.
Обнимая Александра, Михайлов успел шепнуть ему, что и он преуспел, с десяточек конвертов подкинул знакомым по пути сюда.
Как всегда, там, где можно поговорить, неизменно присутствовал Иван Карлович Гербардт. Он был остроумен, его слова иногда сверкали искрами, светились умом, жгли огнем. О, на словах он был радикал, революционер.
Серно-Соловьевич все время порывался ввязаться в спор, но сходка кончилась, продолжать дискуссию на улице не стоило.
Иван Карлович и Петр Лавров жили рядом и, разговорившись, вскоре опередили других.
Михайлов, показывая на удаляющуюся фигуру Гербардта, с усмешкой сказал Серно;
— Интересно, так ли смело он будет витийствовать, получив конвертик с прокламацией?
Серно расхохотался. Значит, Михайлов успел-таки подбросить прокламацию и Гербардту, то-то потеха будет завтра!
