За стеклом иллюминатора прошла чья-то тень. Неожиданно больной открыл глаза, огромные, в пол лица – они смотрели куда-то в пространство. Но тут взор Альберто случайно упал на Ганессо. Его запекшиеся губы тут же зашевелились, по измождённому лицу пробежала непонятная судорога. Наконец он выговорил одну единственную фразу:
– Будь ты проклят!
На большее его не хватило, умирающей снова впал в забытьё.
К Роберто и Себрино подошёл Антонио. Он уже знал, о том, что произошло, и считал, что во всём виноват Ганессо. Капитан команды едва сдерживал желание пустить в ход кулаки.
– Я всё больше убеждаюсь, что все мы тут для тебя подопытные морские свинки. Но может быть, ты всё-таки предупредишь по старой дружбе, какой эксперимент будет следующим.
– Послушай, Переза, на этот раз моя совесть чиста. Хотя я и догадываюсь, откуда ветер дует.
В их разговор вмешался Сербино, который сообщил, что Альберто только что умер. Перед глазами Ганессо почему то всплыл образ ярко-красного спортивного автомобиля Альберто Алтунья, дожидающегося возвращения своего хозяина на автостоянке у аэропорта Монтевидео. Странно, но образ осиротевшей машины вызывал острейшее чувство сопереживания, будто речь шла о живом существе.
В ярости капитан схватил Роберто за плечи, встряхнул. Потом он грубо взял Ганессо за подбородок и силой повернул его лицо, заставив смотреть на тело только что умершего товарища.
– На, полюбуйся на дело рук своих! Только не думай, что всё это просто так сойдёт тебе с рук. Когда мы вернёмся, тебя будут судить, и вместо частной практики и богатых клиентов ты лет двадцать будешь в роли медсестры у своих сокамерников по окружной тюрьме.
– Не забывайся, Антонио! – крикнул со своего гамака Фредерико. – Хреновый из тебя шериф, если ты собрался линчевать человека, даже толком не разобравшись в его вине. Альберто прикончил вовсе не Ганессо, а Чано. Когда он давал Альберто слушать запись с диктофона, я спал. Потом я проснулся, но продолжал делать вид, что вижу сны. Чано доставляло удовольствие глумиться над наивностью Альберто, поверившего в сказку про чудесные пилюли. Этот Чано вообще в последние дни явно не в себе. Мечется словно крыса, загнанная в угол и смотрит на всех красными от злобы глазами.
Переза не успел отреагировать на заявление Фредерико, ибо с улицы вбежал Рой Хестидо. В его руках был радиоприёмник. Сегодня Рой один пробовал поймать какую-нибудь радиостанцию, и на свою беду поймал. Хестидо смотрел на Антонио, вернее, сквозь него, и потерянно лепетал:
