Теперь некоторые надписи потрясли Кирилла. На табличке в ногах жесткой деревянной кровати Шуры он прочел надпись, запрессованную в смысловую комбинацию размашистыми буквами черной краской: «Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о своей смерти. Мысль о смерти – единственное, что способно закалить наш дух». Ниже стояла подпись: «Карлос Кастанеда».
Кирилл задумался: «Странно, но ведь нас должна закалять мысль о жизни, а не о смерти. И почему именно эту надпись, а не какую-либо другую Шура избрал для самого частого прочтения? Ведь, просыпаясь, он сразу видит именно ее. Странный, однако, человек, если он все время думает о смерти».
Затем он увидел, что у изголовья есть еще одна табличка. Медленно шевеля губами, он прочитал вслух: «Основной выбор человека – это выбор между жизнью и смертью. Каждый поступок предполагает этот выбор. Эрих Фромм». Он ничего не понял и замотал головой как человек, который хочет и не может проснуться. Затем прочитал еще раз, вдумался в то, что стояло за словами. Он наткнулся на стальной щит. «То есть, что бы мы ни делали, это непременно относится либо к продолжению жизни, либо к ее прекращению. Но ведь это же не так… Надо будет спросить Шуру, как он это расшифровывает», – подумал Кирилл. Особенно ему понравилось выражение все того же Кастанеды: «Воин должен сосредоточить внимание на связующем звене между ним и его смертью, отбросив сожаление, печаль и тревогу. Сосредоточить внимание на том факте, что у него нет времени. И действовать соответственно этому знанию. Каждое из его действий становится последней битвой на земле. Только в этом случае каждый его поступок будет обладать силой».
Лантаров догадался, что слово «воин» – фигуральное, а обращение направлено к каждому читателю этой надписи.
Тут, в могильной тишине зимнего леса, среди застывшей, будто медитировавшей природы смысл прочитанного стал медленно проникать в сознание.
– Шура, почему у тебя так много табличек посвящено смерти? – спросил Лантаров, когда они собрались перекусить.
– А-а, – протянул Шура удовлетворенно, – заметил наконец. А я ждал этого вопроса – он означает, что ты оживаешь…
Он немного помолчал, с наслаждением жуя черный хлеб. Кирилл не мешал, он уже знал по выражению лица, что сейчас этого небожителя прорвет.
– Ну, во-первых, не так уж много. Просто тебе сегодня именно эти попадались, что, кстати, не случайно. О смерти нужно думать, но только не так, как мы обычно привыкли думать.
