,– пишет Ж.-Д. Венсан. Мир Казановы – большой театр, где роль определена костюмом. Колеся по Европе, венецианец всегда возил с собой, тщательно о них заботясь, парадные костюмы, которые вместе с его записками были самой большой его ценностью.
При всех европейских дворах, с поправкой на кое-какие местные особенности, мода либо французская, либо отсутствует вообще. С вычурным и внушительно величественным мужским костюмом эпохи Людовика XIV покончено. В период Регентства явился костюм-тройка, обладающий очарованием и изяществом эпохи, созданной уже не для косного и строгого величия, а для фантазии, удовольствия, элегантности и развлечения, что как нельзя лучше подходит Джакомо Казанове. В наши дни, когда в мужской моде царит крайняя упрощенность, трудно себе представить смешную сложность и богатство гардероба XVIII века. Не так-то просто было тогда хорошо одеваться, соблюдая многочисленные правила элегантности. «Поверх надевался жюстокор без ворота, прилегающий по талии с расширением к бедрам. Нижняя отрезная его часть состояла из четырех-пяти клиньев, описывающих почти полный полукруг. Длинная (до колен) и натянутая на холст, чтобы сохранять форму, фалда покачивалась при каждом движении, на манер женских платьев. В разрезы посреди спины и на боках можно было просунуть эфес и острие шпаги, которую носили под одеждой, подвешенной на бретельке. Довольно короткие рукава завершались широким и открытым обшлагом, так называемым “крылышком”, элегантно обхватывающим изгиб руки.
Под низ надевали весту (камзол), оборка которой доходила до середины бедра, а облегающие рукава слегка выглядывали из-под рукавов жюстокора»[71]. Хотя этот костюм несколько утратит свою небрежность и объем начиная с 1730 года, в своих общих чертах он сохранится до 1750 года, а потом станет более скромным, поскольку расход ткани сократится на треть. Легко представить, что подобный костюм из множества частей не создан для бедных, а степень его совершенства говорит о степени богатства его владельца. Только качеством тканей – бумазеи, кисеи, муслина, от самых богатых до самых скромных, – изяществом вышивки, легкой паутинкой кружев, сплетенных крючком или на коклюшках, можно было продемонстрировать социальные различия.
Когда я хочу чуть поконкретнее, нежели по описанию портного, представить себе главных персонажей общества XVIII века, то возвращаюсь в музей Антуана Лекюийе в Сен-Кантене, где выставлена замечательная коллекция пастелей Мориса Кантена де Латура, кстати, встречавшего Казанову. Я знаю их наизусть. Насмешливый Клод Дюпуш, художник и преподаватель Академии Святого Луки: «В поясном изображении, опирающийся на спинку кресла, он смотрит на зрителя; одет в черное сукно, манжеты из тонкого батиста, меховая шапочка с шелковыми отворотами на голове, в руке голубой платок в клетку». Госпожа де Ла Пуплиньер, актриса, а затем жена генерального откупщика: «Поясной портрет, сидит за столом, отведя взгляд от листка с нотами; одета в декольтированное платье из тюля, на шее бант из голубого шелка, голубые же банты вдоль корсажа; длинные кружева оставляют руки обнаженными по локоть». Жан Пари де Монмартель: «Поясной портрет анфас, камзол серого бархата, отороченный мехом, руки в меховой муфте, которая почти не видна, под мышкой правой руки держит черную треуголку с золотым галуном».
