Сюзанна Севернъ вездѣ прослыла бы за очень хорошенькую. Нужно было быть слѣпымъ или необыкновенно близорукимъ, чтобы не замѣтить этого, а Мишель обладалъ не худшимъ зрѣніемъ, чѣмъ другіе. Одинъ моментъ, безъ всякаго волненія любви, но съ истиннымъ удовольствіемъ, онъ любовался этой тонкой красотой, какъ бы онъ любовался рѣдкимъ цвѣткомъ.
— Въ „Зеленой Гробницѣ“, — продолжала Сюзанна, — вы могли впасть относительно меня въ лестное заблужденіе, если вамъ нравятся молодыя дѣвушки, мечтающія при лунномъ свѣтѣ. Въ общемъ это было очень романтично, — хотя вы обошлись со мной какъ съ младенцемъ, — эта встрѣча въ руинахъ, и очень романтична моя мысль написать свое имя на стѣнѣ! Я право не понимаю, что за сумасбродное настроеніе нашло на меня тогда?… Я люблю легенды, вотъ и все… Мое прозаическое воображеніе „янки“ содержитъ вѣроятно маленькій уголокъ романтики, это наслѣдство моей бабушки, вашей тети Регины. Ахъ! вотъ она была романтична! Ради сильной любви пожертвовала всѣмъ — семьей, будущностью, родиной; однако, я часто ее видѣла плачущей, и никогда она мнѣ не говорила о моемъ дѣдушкѣ… Она не была счастлива. Внушила ли мнѣ ея грусть какое-нибудь безсознательное недовѣріе, я не знаю; но я никогда въ моихъ грезахъ не мечтала о бракѣ по любви, такомъ желанномъ для нѣкоторыхъ… Мнѣ кажется, великія страсти не моя доля. Вы помните мою французскую воспитательницу, ту, которая звала меня Занной? Бѣдная дѣвушка! У нея былъ гдѣ-то женихъ, — она за него, увы, никогда не вышла замужъ! — и, довѣряя мнѣ свои мечты, она была такъ смѣшна, что я задавала себѣ вопросы, если любишь и не дѣлаешься несчастной, какъ бабушка, не становишься ли неизбѣжно смѣшной, какъ м-ль Жемье.
— Вы не ошибались. Очень часто бываешь въ одно и то же время смѣшнымъ и несчастнымъ.
— Къ тому же охотно сознаюсь, что замужество и любовь меня одинаково мало озабочивали до смерти дяди Джона, — съ большимъ спокойствіемъ продолжала миссъ Севернъ. — Моя простая, очень спокойная, очень легкая жизнь молодой дѣвушки меня удовлетворяла: мои научныя занятія были довольно серьезны, такъ какъ дядя Джонъ хотѣлъ, чтобы я была въ состояніи преподавать; изрѣдка — общество друзей и подругъ моего возраста, такъ какъ онъ стоялъ за то, чтобы я не вполнѣ была лишена развлеченій; чтеніе, обыкновенно поучительное, (романы мало меня занимаютъ); управленіе нашимъ маленькимъ хозяйствомъ; заботы, которыми я окружала дядю Джона, замѣнявшаго мнѣ отца и мать, которыхъ я совсѣмъ не знала, и бабушку, только что мною потерянную — этого было достаточно, чтобы ее заполнить. О! я себя не выставляю лучше, чѣмъ я есть! Я люблю красивые туалеты, красивыя квартиры, роскошь во всѣхъ ея видахъ, но, когда я видѣла моего бѣднаго дядю, работавшаго ради меня въ своей конторѣ въ шестьдесятъ слишкомъ лѣтъ, я была рада выучиться бережливости, и когда онъ возвращался, счастливый найти меня „at home
