Сердиться изъ-за Лангилля!
— Нужно, необходимо, чтобы мы помирились, — повторяла Сюзанна, желая еще въ тотъ же вечеръ помириться съ Треморомъ, такъ какъ молодой человѣкъ уѣзжалъ на слѣдующій день на цѣлыхъ три дня.
— Но какъ намъ помириться? какъ? — продолжала она себя спрашивать, въ то время, какъ Треморъ разговаривалъ съ Робертомъ и Колеттой, отвѣчая только лаконически съ холодной и церемонной вежливостью своей невѣстѣ.
Бѣдная, добрая Тереза! Какія иллюзіи составляла она себѣ и какъ мало она знала Мишеля!
Послѣ обѣда, однако, когда Треморъ по своей привычкѣ пошелъ курить на террассу, она нагнала его и облокотилась подлѣ него на перила.
„Что нужно дѣлать?“ — думала она, видя, что онъ не замѣчаетъ или дѣлаетъ видъ, что не замѣчаетъ ея присутствия. И она вновь подумала о совѣтѣ Терезы. Ему легко можно было послѣдовать. Мишель выпрямился, съ папироской во рту, съ рукой на каменныхъ перилахъ; ничего проще, какъ придвинуть къ этой рукѣ другую руку, и сдѣлать такъ, какъ сказала Тереза. Одинъ моментъ Сюзи соблазнялась рискнуть на это; нужно было только небольшое мужество. Ну!… Но что скажетъ Мишель? Если онъ скажетъ что нибудь злое или если посмѣется, или даже если онъ будетъ имѣть удивленный видъ, Сюзанна прекрасно сознавала, что она ему этого никогда не проститъ.
Она положила свою руку въ нѣсколькихъ сантиметрахъ отъ руки молодого человѣка. Боже мой! Онѣ казались созданными, чтобы соединиться, эти двѣ руки, такія спокойныя въ эту минуту, такія миролюбивыя, одна подлѣ другой! И наконецъ, это не въ первый разъ будетъ, что маленькая ручка почувствуетъ себя въ большой… Сюзанна еще колебалась, но то мужество, котораго она молила у самой себя, не являлось; нѣтъ, нужно прибѣгнуть къ другому способу примиренія. Для Сюзи, которая не была Терезой, и для Мишеля, не бывшаго г-номъ Рео, лучшая тактика заключается въ томъ, чтобы забыть ссору и разговаривать, какъ обыкновенно. Тогда она храбро произнесла первую пришедшую ей на умъ банальность.
— Мишель, — сказала она, — могу я читать романъ Терье?
— Какой, мой другъ? Терье написалъ большое число романовъ, — отвѣтилъ довольно сухо Мишель.
Теперь не противъ Лангилля, но, вѣроятно, противъ себя самого, онъ былъ раздраженъ въ эту минуту, и это состояніе духа плохо настраивало его въ пользу другихъ.
— Послѣдній вышедшій, — сказала снисходительно молодая дѣвушка.
— Ну?
— Я васъ спрашиваю, могу ли я его читать; Колетта меня упрекаетъ, что я вообще не въ курсѣ новинокъ.
