— Это Оленька так думала или пресловутая Лора?
— Обе, — усмехнулся Никита. — Но у Лоры с ее банкиром вышел большой облом. Не знаю, что они там не поделили, то ли деньги в тумбочке кончились, то ли еще что, но эта Лора прожила у нас несколько дней. Потом за ней приехала мать и увезла ее домой. В Сочи, кажется. Я не вникал.
Он содрогнулся, вспоминая этот случай. Вид у пресловутой Лоры был довольно потасканный. «Хабэ бэу», как выражался военрук на кафедре у него в институте. К тому же она расплылась, как квашня, но пыталась строить ему глазки, пока жила у него в доме, томно поводила плечами и норовила остаться с ним наедине.
Никите хотелось поскорее покончить с этими мрачными воспоминаниями.
— По-моему, ты уже не рад, что спросил, — заметила Нина, отнимая у него эскиз. — Давай больше не будем об этом.
— Давай.
Никита обнял ее. Мысли беспорядочно роились у него в голове. Разрозненные… Бессвязные. Он думал о женщине, которая любила свою мать-алкоголичку и нянчилась с ней до самой ее смерти. О женщине, которая взяла дорогую клубную собаку, хотя ей самой не хватало на жизнь. О женщине, которая отдала все свои сбережения, чтобы расплатиться с портнихами из ателье за обманувшую их клиентку. О женщине, которая снова отдала все свои сбережения за платье, сшитое ее собственными руками, а потом подарила его подруге на свадьбу.
У него было много женщин. До Оленьки, во время Оленьки, после Оленьки… И никогда ни с одной из них ему не было так захватывающе интересно, как с Ниной Нестеровой. Все они, как на подбор, были высокими блондинками и, как выразилась та же Нина, «типичными стяжательницами». И почему ему самому не пришло в голову это замечательное выражение? Никите ужасно нравилось, что она на них совершенно не похожа. Но вот только с Ниной у него ничего не получалось. Словно какой-то неумолимый механизм преграждал ей путь к наслаждению. Мысленно Никита поклялся, что разрушит этот таинственный механизм, прорвется за стену, которую она возвела вокруг себя. Было что-то еще, смутно беспокоившее его. Было что-то, о чем она умалчивала, но он не знал, как спросить, и боялся, что она не ответит.
Они опять провели ночь вместе… с тем же успехом, что и раньше, хотя он отчаянно старался прорваться к ней. И опять она попросила его уйти, дать ей поспать.
Никита решил проявить упрямство.
— Вот ты говоришь, что не любишь терять контроль, — начал он. — А как же во сне?
Нина нахмурилась.
— Я очень чутко сплю. Как Кузя. Но вообще ты прав: сон — это проблема. Только давай не будем обсуждать ее сейчас.
