— Дрянь, — сказал он, когда они остались наедине.
— Давал бы мне деньги, и ничего бы не было, — невозмутимо парировала она.
— Ты здесь больше не живешь. Забирай свои тряпки и выметайся, — отчеканил Никита. — И запомни: никакого другого «совместно нажитого имущества» здесь нет.
— Я твоя жена! — заверещала Оленька.
— Уже нет, — холодно ответил Никита.
Она долго не верила, плакала, скандалила, но он просто вызвал перевозчиков, они упаковали ее вещи и все увезли к ней домой. Дома, в большой академической квартире, заставленной книгами, не уместилось бы и четверти того, что Оленька успела накупить за четыре года совместной жизни с ним. Тогда Никита арендовал складское помещение, свез все вещи туда, а Оленьке вручил ключ и квитанцию.
— Уплачено за полгода. Дальше или вывози, или плати сама, или все будет продано за долги.
Это были его последние слова, сказанные бывшей жене. Свидетельство о разводе она получила по почте.
— Надо было не разводиться, а аннулировать брак, — сказала Нина, когда он замолк. — Признать его недействительным. Она же не собиралась создавать семью. Брак был фиктивный.
— Я об этом думал, — признался Никита. — Но это такая морока! Мне хотелось покончить с этим поскорее.
— А что с ней стало? — спросила Нина. — Что с ней дальше было?
— Не беспокойся, — криво ухмыльнулся он. — Такие, как она, всегда приземляются на все четыре. Она снова вышла замуж, не прошло и полугода. И вещи со склада вывезла. У нее одних туфель было пар пятьсот.
— Это называется «имельдизм», — задумчиво проговорила Нина.
— Это что, болезнь такая? — заинтересовался Никита.
— Типа того. Помнишь, была такая Имельда Маркос, жена филиппинского диктатора? Когда его свергли и их дворец заняли, оказалось, что у нее там одних только туфель — пятнадцать тысяч пар. Их выставляли напоказ. Это болезненная одержимость, фетишизм, компенсация чего-то недостающего.
— Да, я что-то подобное уже слышал, — сухо кивнул Никита. — Не одна только госпожа Маркос этим страдала.
— Но явление назвали имельдизмом в ее честь. А знаешь, что самое смешное? — Нина с улыбкой повернулась к нему. — Имельда Маркос заявила, что ее оклеветали. Туфель было вовсе не пятнадцать тысяч пар, возмущалась она, а всего лишь четырнадцать тысяч шестьсот!
— Смешно. — Никита заставил себя улыбнуться. — Ты только не подумай, на самом деле мне вовсе не жалко денег. Это она думала, что все дело в деньгах. Она мне все толковала про какую-то Лору, подружку свою. Лора заарканила банкира. Ей казалось, что банкир — это такой человек, который вынимает деньги из тумбочки по мере надобности.
